– Может быть, мама, – натягиваю улыбку, чтобы мама убедилась.
– Как там Руслан? Не болеет?
– Всё хорошо мама. Отлично. Здоровее всех живых.
– Поругались?
– Ну с чего ты взяла мама?
– Я слишком хорошо тебя знаю.
От мамы шила в мешке не утаишь, меня всегда поражала её интуиция.
– Мам, давай я к тебе вечером заеду и поговорим. Не хочу по телефону.
– Настя, ты моего инфаркта хочешь? Я же волноваться буду. Что у вас там произошло?
Встаю и начинаю нарезать круги вокруг лавочки. Когда нервничаю, не замечаю своей странности. Так, глубоко ухожу в свои мысли, что порой мои руки и ноги живут своей жизнью.
– Ну хорошо…сейчас расскажу. Ты сидишь?
– Сижу.
– Мы разошлись с Русланом.
В трубке молчание.
– Мам, мам. Ау! Ты слышишь меня?
– Слышу, – голос тусклый, словно её внезапно выключили.
– Мама ,ну ты чего? Ну, разошлись и разошлись. Не подходим мы к друг другу. Из разных социальных слоёв. Мы с ним совершенно разные. Может, поэтому и ребятишек у нас не было.
Всё ещё сыпет снег, ловлю снежинки ладонью и продолжаю говорить. Сейчас лучше не сосредотачиваться на боли, которая гулко прокатывается по всему телу.
– Наверно, Настя. Тебе виднее. Хотя я, конечно, была за вас. Руслан резковат в общении, но зато ты за ним как за каменной стеной была.
– Мама, это всё оказалась иллюзия. У него другая на стороне есть. И сын годовалый. Я не смогла стерпеть.
– Настюш…почему ты мне не позвонила? Неужели стеснялась рассказать. Ты же знаешь, я всегда за тебя.
Поднимаю лицо вверх, чтобы не дать капелькам выбежать из глаз. Дышу глубоко. Не хочу плакать, но мамино тепло топит внутренний лёд, который я выстраивала все эти дни.
– Мам, я приеду. Попозже. У меня, правда, дела.
– Ну хорошо. Только, пожалуйста, не ври мне. Лучше, правда, чем ложь. Ты же знаешь.
– Хорошо. Я не вру.
Мы прощаемся. Я убираю телефон. И только сейчас замечаю, что стою рядом с чёрным гелеком и рисую на припорошенном капоте снежинки.
Вот же гадство.
Оглядываюсь по сторонам, не заметил ли кто-нибудь мою наглость.
– Можешь заодно и снег смахнуть, – слышу знакомый голос.
Поворачиваюсь к лобовому стеклу…Вот бывают же в жизни такие случайности. И я готова сквозь землю провалиться. Со стороны водительского сидения стоит Меркулов.
– Здравствуйте! – киваю и втягиваю голову в плечи.
– Привет! Как дела? – спрашивает Меркулов и подходит ко мне.
9. Глава 8
– Всё хорошо, – отвечаю уверенно, чтобы даже не дать ему намёка, что у меня могут быть плохо дела.
– Уверенна? – прищуривается.
– Да.
– А я слышал совсем другое, – смотрит пристально, будто изучает. Только сейчас замечаю какие у него интересные глаза. Карие с зелёными крапинками.
– И где же?
– Вот только что.
– А вы знаете, что чужие разговоры подслушивать нехорошо, – мне так неловко. Неужели он слышал всё?
– Так и есть. Вот только беруши с собой не ношу. Но видимо, надо.
Я молчу, смотрю вниз на носки своих ботинок.
– Значит, всё-таки ушла? – спрашивает Меркулов.
Киваю.
– Да, – поднимаю глаза на него, он высокий, приходится голову задирать. – А вы бы как поступили, если бы ваша жена изменила?
– Так же. Я предательство не прощаю. Никому.
Мы опять молчим, я не знаю, что сказать. Вроде надо разговор заканчивать и уходить, но я словно загипнотизированная продолжаю смотреть в его глаза.
– Может, по чашечке кофе выпьем? – неожиданно спрашивает Меркулов.
Для меня это неожиданность. Ещё вчера он на меня наезжал, а сегодня на чашку кофе приглашает.
