— Да с хрена ли я её знать должна?
— Она была у нас дома, сестричка! Разве не с твоей подачи, а, она меня в спальне поджидала?
Сестричка? О-о-о-о-о… Так этот Дмитрий — её брат.
— Долбанулся? Где я, а где она? Думаешь, я бы тебе девку с трассы какую-то заказала, да?
О, опять меня в шлюхи записывают.
Мерзко… Не от этих слов, не от оскорбления. Мерзко и больно, потому что мой Стёпка молчит, не защищает меня как раньше, не подходит, смотрит только… мерзко, с жалостью и нежностью.
Впрочем, нежность мне, возможно, только мерещится.
— Я девушка, — шепчу, пока брат с сестрой между собой препираются, пытаясь друг другу доказать, кто виноват, что в их доме торчала вот такая отвратительная я, — Я девушка Стёпы! — говорю громче, чем, наконец, привлекаю к себе внимание.
Этот Дмитрий шарахается от меня, глядит недоверчиво и озадаченно, а вот Камила…
— И что? Ты какого хрена у меня дома делала? Стёпу искала? Позвонить не могла?
В её голосе и ухмылке столько высокомерия, что я теряюсь.
— Я… я поговорить хотела…
— Не стырила ничего? Что у тебя в сумке? Фотоаппарат? Компромат на меня раздобыть хотела? Или чем в лицо плеснуть? Давай сюда сумку!
— Стёп! — кричу, пятясь от надвигающейся на меня ведьмы.
От её красоты одни воспоминания остаются. Лицо перекошено, глаза по-разному прищурены, — левый сильнее, — губы искривлены в каком-то оскале, брови кривые... Жуть!
— Кам, успокойся… — осторожная просьба и мой Стёпка наконец-то шагает ко мне.
Нет, не ко мне. Камилу за руку берёт, её успокоить пытается…
— Успокойся? Ты кем себя вообще возомнил? — кукла взбешённо отталкивает от себя Стёпу и зло стреляет глазами на нас двоих. — Я тебя пожалела. Подработку тебе нашла. Камеры даю тебе для съёмок. Чуть ли не своим оператором тебя сделала, а ты… Мы всего-то несколько раз переспали. Ты на хрена своей чушке всё рассказал? Чтобы она меня где-нибудь опозорила?!
— Камилка, тормози. — тот, от кого я меньше всего этого ожидала, встаёт передо мной. Может, ему так просто удобнее, но внутри меня расцветает благодарность, что это выглядит, будто он меня собой закрыл от своей мерзкой сестрицы. — Ты перегибаешь…
— Дима-а, — тянет мерзавка, — Не лезь не в своё дело. А ты, давай, барахло своё из машины забирай, шавку свою забирай… чтобы я вас больше никогда рядом с собой не видела! Конченые, мля…
— Камила! — рявкает её брат. — Тебе по губам надавать?! Родители в детстве не давали по сраке, распустили, так я тебе по губам надаю, чтобы ты хоть чуть-чуть отдупляла, что своим языком мелешь! Все твои ботоксы, филлеры и татуажи подрехтую…
Как-то… как-то слишком громко. Слишком волнительно. Слишком… жарко.
Ой, мама. Чувствую, что ноги подкашиваются, а тело валится вперёд, на брата ведьмы, а ничего с собой поделать не могу. Не контролирую ни свой разум, ни своё тело с десяток быстрых ударов сердца, а потом меня поглощает темнота.
Открываю глаза. Темновато. Потолок… Странный какой-то потолок, низкий, я таких раньше не видела.
— Стёп? — выдыхаю, пытаясь приподняться, но у меня почему-то ничего не получается.
Наконец-то замечаю сидения, понимаю, что я в машине и эта машина куда-то едет.
— Стёп, мы куда? — шепчу, как в бреду, дышу часто, а на лёгких оседает какая-то горечь. — Стёпочка, мы же домой, да?
— У тебя очень сильный жар. Мы в больницу едем. — говорит чужой, отталкивающий голос.
— Стёпа?! — в ужасе кричу я. — Стёп, ты где?!
