Оставлю это на час: я к этому вернусь позднее. Стану говорить о матушке. Я у нее живу, само собою, но уж не там, где ты был. Мое появление произвело в ней волнование, от которого она насилу оправилась, несмотря на все взятые мною предосторожности, чтобы отвратить от нее всякое насильственное движение. Я послал сперва к ней Антонио, который очень хорошо привел в действие данный мною урок; со всем тем, как обнял я ее, сделался ей обморок; радость моя обратилась в беспокойствие. Теперь она, слава Богу, здорова. Не поверишь, как я ее нашел ослабевшею и переменившеюся: она чувствует живо нужду ехать в Москву и отправится туда в будущем месяце. Слава Богу, убедилась она пользою и выгодами сего перемещения. Я буду покоен, когда она прибудет туда; а между тем ничего не упущаю, чтобы всячески ее утешать и укреплять ее здоровье. С тех пор, что я приехал, вижу уже большую перемену в ней. Я дал ей от тебя 10 червонцев и устроил ее дела: теперь нет на ней ни копейки долгу; 430 рублей заплатил я за нее; кроме того, оставлю ей еще сотенки три, ежели Коллегия заплатит мне передержанные мною 156 червонцев в курьерство мое из Палермо в Вену. Вестман мне это обещал наверное и велел только счет подать. Нам надобно добавить каждому по 400 рублей в год, тогда будет она иметь по 2000 рублей, с коим доходом славно ей можно жить в Москве; она мне говорит, что это все, чего она желает. Но кто нам мешать будет посылать Extra-Einkunften? Надобно утешать старость ее; лучше мы потерпим, лишимся даже нужного, чтобы доставить ей лишнее. Я знаю твое сердце, милый брат; лишнее тебе это предлагать или, лучше сказать, лишнее было бы требовать согласия твоего на предлагаемое мною устройство. Так что я сказал матушке, что мы с тобою договорились в Вене о таком устройстве. Как обрадовало ее это!
Беда иметь сердце нежное, как ее: все его слишком поражает. Ты знаешь, как она любит цветы. Я сделал ей сюрприз, накупив розанов прекрасных, гвоздик, левкоев, гиацинтов на 20 рублей, и заставил все окна ее комнаты; все утро проплакала, столь была ей чувствительна память сия. А что трогает сердце, то вредит здоровью: ей нужен покой, но с ее чувствительностью как найти ей оный? Это, право, меня сокрушает.
Дети очень выросли, особливо старшая, которая с Генриеттой; Лизочка хороша собою. Знаешь ли, какой у меня проект в голове? Право, я оным часто забавляюсь: выдать ее замуж за Фавста; дело-то, право, сбыточное. Может ли он найти лучшую жену, а она мужа? Об этом подумаем посерьезнее в надлежащее время. Скажи мне, что ты думаешь об этом? Приступаю к Александру Васильевичу: есть чем потешить публику. Жалко смотреть на него: совсем пропадает молодой человек. Мы все делаем, чтоб привезти его в Москву; принудили его выпросить отпуск; князь Сергей[37] оставил мне деньги на заплату его долгов, и я везу его с собою в Москву; там дадим ему место. Надобно его иметь в глазах, а то здесь наносит он бесславие нашему дому: пьет безмилосердно. Намедни сидит в театре; актер, не знаю, что-то сказал, а мой Приклонский вздумал ему с кресел закричать ответ по своему вкусу. Эртель тут был и велел молодца вывести из театра. Весь театр потешался этой сценою, которая позабавила более, чем пьеса; говорят, что реплика Приклонского была весьма остроумна; не знаю я, что он сказал.
Анна Петровна все еще здесь; Николаша ее колотит, а она кричит с восторгом: «Как он мил!» Правду говорит батюшка ей: «Покуда хороша Наталья Алексеевна, процесс вам не выиграть; приезжайте в Москву ждать ее упадка». Она наконец тоже решилась ехать в Москву через две недели. Следовательно, все наши вон отсюда.
