Бремя Сияния - страница 8

– Будет изучено, – произнес он наконец, голос его был низким, ровным, но в нем вибрировала стальная нить невероятного интереса. Его взгляд скользнул вниз, к ее груди, где скрывался мешочек. – Все.

Он не стал забирать его сейчас. Не здесь. Он просто развернулся и снова повел ее вперед, по коридору, к выходу в зал кабака. Но теперь его хватка была не просто удерживающей. Она была присваивающей. Он вел не просто пленницу. Он вел свою самую ценную и загадочную добычу, ключ к силе, природа которой ему непостижима. И первый фрагмент ключа – признание в травах – уже был у него.

Они вышли в зал кабака. Гробовая тишина разорвалась гулким эхом их шагов. Все взгляды – пьяные, испуганные, циничные – прилипли к ним. Хогар замер у стойки, его жирное лицо стало землисто-серым. Подчиненные Кая, Борк, тощий и циник, стояли навытяжку у входа, их лица застыли в масках служебного рвения, но страх читался в каждом мускуле. Кай прошел мимо них, не удостоив взглядом, ведя свою добычу.

– Старший инквизитор? – робко начал Борк.

– Сюда не возвращаться. Отчет – утром, – бросил Кай через плечо, не замедляя шага. Его голос звучал ровно, но в нем чувствовалось новое напряжение, стальная струна, натянутая до предела. – Идите.

Он не ждал подтверждения. Дверь «Последнего Шанса» распахнулась перед ним, впуская волну теплого, зловонного тумана Южного Квартала. Элира втянула голову в плечи, словно пытаясь исчезнуть в складках его мантии. Холод ночи после духоты кабака обжег легкие. Туман здесь был гуще, липче, пропитанный запахами гниющей рыбы, нечистот и страха.

Кай двинулся по узкой, кривой улочке, ведущей вверх, от портовой гнили к более каменным, но не менее мрачным кварталам, где располагались резиденции Ордена. Фонарей не было. Лишь редкие отсветы из окон, тусклые и подозрительные. Тени сгущались в проемах, шевелились у мусорных куч. Элира чувствовала, как дрожь, временно притихшая в шоке, возвращается, сотрясая ее изнутри. Каждый шаг отдалял ее от знакомой, хоть и ужасной, норы. Каждый шаг вел в неизвестность, к тому холодному, безжалостному человеку, чье прикосновение обжигало странным теплом. Мешочек с травами прижался к груди под рубахой – жалкий, почти пустой щит против мира и против него самого.

Они свернули в еще более узкий и темный переулок, короткий путь, известный лишь тем, кто знал город как свои пять пальцев. Или тем, кто не боялся его теней. Стены домов здесь почти смыкались, мостовая была разбита, лужи отражали клочья туманного неба. Шаги Кая гулко отдавались от камней.

Из темноты, из-за груды развалин, вышли трое. Не матросы, не докеры. Местный сброд – двое коренастых, с тупыми, жестокими лицами и заточками в руках, один потоньше, с глазами шакала, высматривающего слабость. Их одежда была грязной и рваной, запах дешевого самогона и пота предшествовал им.

– Эй, барханы! – хрипло крикнул один из коренастых, перегораживая путь. Его взгляд скользнул по дорогой мантии Кая, задержался на испуганной, трясущейся фигурке Элиры. – Куда это так спешно? С подарочком? Оставляй мантию да девчонку, сам уйдешь. Целым.

Кай остановился. Не отпрянул, не принял боевую стойку. Просто остановился. Его хватка на руке Элиры не ослабла, но и не усилилась. Он смотрел на грабителей тем же ледяным, оценивающим взглядом, каким изучал отчеты в кабинете. Пустота. Безразличие хищника к назойливым шакалам.