– Хочешь сказать, – махнул я рукой в сторону развалин лесничества, – что Дятлов любовался на домик лесников? Да это же явно социалистический новодел! Всё вкривь и вкось сделано, только колючка качественно натянута, по лагерному образцу. Никогда не поверю, что сия постройка стояла здесь в начале прошлого века. Не мог он её видеть, никак не мог!
– Надо всё же разобраться с этим вопросом, – отобрал Михаил свой бинокль. А где же местные ребята? Было бы неплохо и с ними посоветоваться…
Словно в ответ на его вопрос раздались голоса и наши спутники весело переговариваясь, вывалились из-за зарослей дикого шиповника.
– Слушай, Паша, – протянул Воркунов бинокль своему родственнику, – как ты считаешь, можно нас сейчас видеть со стороны Трубечино?
– Видеть, – с некоторой неуверенность в голосе отозвался тот, – интересно, кому интересно за нами наблюдать?
– Я не про то, – принялся подталкивать его к краю обрыва Михаил, – ты посмотри во-он туда. Да, да, левее, видишь беленький прямоугольник?
Потом мы ещё минут десять по очереди смотрели в бинокль, и спорили о том, имел ли в виду старик – фронтовик именно данное место, либо какое-то иное. Потом наши разговоры плавно перетекли на тему возможности визуального отличия парковых посадок от естественно растущих зарослей. Как и следовало ожидать, обсуждение завершилось тем, что мы всё же вернулись к остаткам кирпично-бетонного строения. Столпились около столба с вывеской и принялись созерцать открывшуюся нам картину.
Да, конечно, особо смотреть было не на что, и тем не менее мы с Михаилом принялись разглядывать выщербленную по краям бетонную плиту с каким-то нездоровым вниманием. Алексей же, из-за своей неуёмной активности устоять на месте, разумеется, не мог и, запрыгнув на своеобразные подмостки, принялся отбивать гулкую чечётку. Эти звуки, которая порождала бетонная плита, мигом породили у меня сразу два вопроса. Зачем был выстроен столь высокий цокольный этаж, и почему сторожка для лесничества была возведена именно в этом месте?
Ответить на первый вопрос я рассчитывал довольно быстро. Высокий цокольный этаж обычно сооружают в том случае, если под ним планируется соорудить подвал. Подвал под сторожкой вполне мог некогда быть, и я ринулся искать его. Но как не приглядывался, как не ползал по почерневшему от времени бетонному монолиту не смог углядеть в нём и малейшего следа не то что люка, но даже и малейшей сквозной щёлочки. Спрыгнув вниз, я принялся столь же тщательно обследовать периметр фундамента. Ведь в нём должно было быть хоть одно воздуховодное отверстие, без которого на Руси не обходится ни один приличный подвал. Разочарование постигло меня и здесь. Построенный из собранных с «бору по сосенке» кирпичей был столь же однороден, как и лежащая на нём плита. Хотя, кое-какой результат от изысканий имелся. По высоте размытой сероватой плёнки я выяснил, на какую высоту в здешних краях поднимался снег. Высота эта была не велика, всего сантиметров тридцать, что было даже меньше половины общей высоты основания сторожки. Да и вообще, мне начало казаться, что для обычной бревенчатой или щитовой хижины совершенно не требовался столь внушительный фундамент. Загадка была налицо, и для её объяснения требовалось найти подходящие аргументы.
Я оглянулся в поисках поддержки от соратников, но те столпились в тесную кучку на приличном от меня расстоянии и тихо ржали над очередным анекдотом Алексея. Столь наплевательское отношение к нашему совместному предприятию меня ужасно покоробило. Понятно местные, для них наш поход был подсобным материалом для газетной статьи. Но Михаил-то приехал со мной за 800 километров ради вполне определённой цели. И вот теперь, когда осталось так мало времени для работы, мой напарник решил почесать язык!
