– Зачем же его закопали именно тут? – оторвался я от поедания бутерброда. Пусть перед нами, как ты утверждаешь, некий инструмент. Хочется понять, что именно им делали? Ведь никаких сельскохозяйственных приспособлений здесь нет, да, скорее всего и не было никогда. К тому же брошенные рядом ножницы…
– Это особые ножницы, – поспешил уточнить Павел, – подобные до сих пор используют для стрижки овец в деревнях.
– Ага, – внезапно развеселился Михаил, – этой колотушкой их били, а потом ножницами стригли.
– Нет, нет, – завертел головой Зацаринный, явно не оценивший его шутки, – овец подобными ножницами стригут, когда они живы, а не когда забиты. К тому же именно этими ножницами ни с кого шерсть состричь невозможно. Смотрите, как сильно изувечены их кончики, такими много не наработаешь.
– А где, ты говоришь, они лежали? – улыбка словно бы стекла с лица Воркунова.
– Вместе с колотушкой, практически в одной ямке! – указал я пальцем в сторону пролома.
– Тогда ножницы были использованы точно не для стрижки!
– Для чего же?
– Что бы ими копать! И копали ямку именно для этой железной палки! А когда выкопали, то бросили ножницы прямо туда же, ведь больше они копавшему были не нужны. Острым предметам хорошо раскапывать землю, закапывать же – крайне неудобно!
– Значит, кованая ручка могла ещё кому-то понадобиться? – уточнил Алексей.
– Дураку понятно, – довольно недипломатично отозвался Михаил, – что могла. Иначе на кой чёрт её понадобилось прятать именно тут. Осталось только сообразить, для какой такой надобности?
– Тут и думать нечего, – подвёл я итог обсуждению, – всё дело в беседке, которая здесь некогда гордо возвышалась над искусственным прудом. Судя по тому, что железная палка была зарыта в шаге от ступеней, ею что-то делали именно в этом месте. И тот, кто инструмент спрятал, предполагал воспользоваться им вновь. Вот только не удалось у него, не сложилось почему-то.
– Раз копал ножницами, – добавил Алексей, – то, стало быть, копатель очень торопился. Так торопился, что не имел времени подобрать более удобный инструмент для землеройных работ. И видимо обстоятельства, заставившие его поспешать, были экстраординарны. И можно обоснованно подозревать, что именно с этим человеком на своём жизненном пути повстречался товарищ Дятлов. Скорее всего, их встреча произошла либо во время войны, либо сразу после неё.
– Кстати, – встрепенулся Зацаринный, – а ведь наш фронтовик успел посидеть в лагере! Да, да я выяснил. С 47-го по 53-й он отбарабанил в «солнечной» республике Коми. И не учился он никогда в Трубечино, поскольку детство провел в городе Старый Оскол. Сюда же приехал только в 57-м! Значит вовсе не сидел наш информатор за партой и не смотрел через окошко на эту беседку. Это тот, другой персонаж нашей истории в ней сидел, а может быть даже не сидел, а участвовал в её строительстве!
– Тогда мы с вами имеем ситуацию удивительного совпадения или, если хотите, везения, – подхватил я его мысль. Ведь могло же так случиться, что наш неизвестный и Дятлов в какой-то момент времени оказались в одном лагере. По какой-то причине неизвестный поделился с Николаем Петровичем своими знаниями о спрятанных некоторое время назад предметах. Почему он так поступил, трудно сказать. Может, был в весьма преклонном возрасте, или сильно болел, а Дятлов ему в чём-то помог. Так или иначе, но именно он принял на себя бремя хранителя тайны. Тогда же он узнал, что клад зарыт вблизи какой-то беседки. Беседку было видно из окна школы. Ему оставалось лишь приехать на место и отыскать её. Но когда Дятлов переселяется поближе к усадьбе, выясняется очень неприятная подробность. Усадьба к тому времени уже уничтожена под корень, да и от беседки не осталось никаких видимых следов. Наш разведчик терпеливо ждёт и когда в его поле зрения появляются люди, имеющие хоть какую-то поисковую технику, он обращается за помощью к ним. Как мы теперь знаем, их поиски были неудачными…
