Диана искусно прятала от Вадима свое разочарование и каждый день продолжала встречать его у порога с искусственной улыбкой куклы Барби. После того, как она сделала аборт, Вадим чувствовал свою вину и пытался вести себя мягче обычного. Разговоры о необходимости найти работу временно прекратились. И девушка лечила свое горе, ухаживая за четвероногими любимцами в собачьем приюте.
Дашка все чаще плакала в подушку, тщетно надеясь на то, что Доктор позвонит. Он не звонил, а снова собрать подруг и излить им свое горе она не решалась. Возможно, из гордости, а возможно, стыдясь своего прошлого. Она никому и никогда не говорила, о том, как поступил с ней ее бывший парень Никита. Легче было наврать с три короба, что все у них было хорошо, чтобы сохранить лицо. Да и признаваться в своей беспечности в вопросах предохранения, ей тоже не хотелось. Проще было с умным видом заявить, что она чайлдфри, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Спустя какое-то время она и сама поверила, что не хочет иметь детей.
В последних днях декабря Таня сидела в офисе, тщетно пытаясь заставить себя сосредоточиться на словах, унылыми черными строчками, прыгающими перед ней на экране. Наверное, это конец года, так на нее действует. Хочется праздновать уже, а не сидеть здесь пластиковым истуканом. Кто придумал такую нудную работу и зачем она откликнулась на вакансию? Если не доделать задание, Таисия с потрохами ее сожрет. А до выходных осталось еще целых два дня. Скорей бы уже. И какого черта она так киснет? Сегодня же среда! Ура! Совсем она забыла, что Кирилл за ней заедет после работы.
В неплотно прикрытую дверь раздался короткий стук. Таня удивленно повернула голову. Кирилл? Он обычно не заходил, а ждал в машине, чтобы не вызывать раздражение Таисии Николаевны, которая очень не любила частных визитеров. Коллеги и начальство обычно заходят без стука. Кто же это? Как обычно в ее голове вертелось слишком много мыслей и вопросов. Таня была из тех, кто любил считать ворон и не спешить отвечать на заданный вопрос. Одним словом, ее считали человеком с некоторой степенью рассеянности.
Пока она неторопливо раздумывала и краем глаза следила за снегирём, клюющим рассыпанные на оконном отливе зерна, в дверь снова коротко стукнули.
– Войдите, – неуверенно пискнула Таня.
В открытую дверь заглянула девушка в вязанной шапочке со знакомыми ей серыми глазами.
– Катюша? – опешила Таня.
– Угу, – кивнула угрюмая сестра, – кое-как тебя нашла.
– Почему ты здесь? – недоуменно уставились на нее голубые глаза.
– Я еду к отцу. Он болеет. Ты со мной? – коротко спросила она.
– Я пока не планировала, – дернула плечиком младшая сестра, – и сегодня же среда. Свидание с Кириллом, понимаешь?
– Пока ты планируешь, он кони двинет, – сердито фыркнула Катя.
– Зачем ты так говоришь? – расстроенно пролепетала Таня.
– Ладно. Дело твое, – махнула рукой Катя. – Я переезжаю к отцу. Нужно, чтобы кто-то был рядом.
– А я как же? – надулась Таня, которая уже не хотела оставаться одна в пустой квартире.
– А ты не маленькая, – пожала плечами Катя, – раньше же как-то жила без меня.
– Кать, подожди! – в последней попытке удержать крикнула сестра. Но высокая фигура уже исчезла из рамы дверного проема, оставляя за собой шлейф из легких торопливых шагов.
Когда через пятнадцать минут наступил конец рабочего дня, Таня без малейшего сожаления сохранила так и не законченный документ и поспешила к выходу. На стоянке ее уже ждал чисто выбритый и благоухающий любимым парфюмом Кирилл. От не мог усидеть на водительском кресле и вместо этого с нетерпением приплясывал около тихо урчащего автомобиля.
