Из комнаты доносится телефонный разговор.
– Да. Да, я вас прекрасно понял, его надо было убрать, пока была такая возможность. Кто сомневается? Ты знаешь, с кем базаришь?! Ладно, до новых встреч, учту! Что, прости? Сколько я беру за свои услуги? Ты оглох? Половину и не каплей меньше. Да, да, ты прав, Марк должен умереть.
Марк резко подскочил на кровати. Темнота в глазах и влажный лоб. Музыкант огляделся по сторонам: стена чистая, никаких шкур, никаких фотографий с машиной и рыбиной.
«Это всего лишь глупый и дурной сон», – догадался Марк.
Всего четыре дня рядом с племянником, а Марк будто стал частью его безумного преступного мира, в котором были лишь стрельба, погони и уголовные дела. Судя по рассказам парня, они тянулись за ним всю его жизнь. Тюрьмы, в которых он никогда не был, наколки, которые пришлось свести, чтобы избежать последствий. Само собой, в камере он был главным, это даже не обсуждалось. Все продукты шли через него, начальники приезжали к нему за советом.
Подставы, из-за которых он промотал бесчисленное количество сроков в голове, сидя у своего глубокого озера, которое тоже было вымышленным и пустым.
– Чем его только ни лечили. Что ему только ни кололи, все без толку, – уверяла жена брата Полина, – месяц сидит, как овощ, потом опять за старое, но уже по-новому.
Каждое последующее лечение открывало в его мире очередную новую личность.
Для завтрака они расположились в тени под яблоней.
– Звонил твой брат, сказал, что задержится еще на неделю, – сообщила Полина.
– Славно, – ответил Марк.
– Ура-а-а, еще неделю вдвоем! – воодушевился Лаврентий.
– К сожалению, завтра мне надо уезжать.
«Зачем я вообще сюда приехал…» – Марк больше не мог здесь оставаться.
– Что ты на меня так смотришь? – спросил он племянника.
– Я тебя насквозь вижу! – ответил Лаврентий, сидевший с перебинтованной головой в позе шаолиньского монаха. Прищурившись, он издал громкий щелчок сквозь зубы. Запустив воздуха, он пригрозил своему дяде указательным пальцем и громко отхлебнул чай из блюдца.
– Что с головой? – Марк бросил взгляд на бинты.
– Не твое собачье дело! Подчищаю прошлую жизнь, ведь, когда уходишь из такого бизнеса, которым занимался полжизни, приходится чем-то рисковать. Скажи спасибо, что вообще жив остался. А вот ты явно что-то затеваешь! – Лаврентий почесал подбородок. – Во что ты опять влез? Почему сразу не пришел ко мне с этой проблемой? Ладно, выкладывай, будем решать. Я знаю, что ваше появление здесь неспроста.
Марк удивленно вытаращился на племянника:
– Да нет у меня никаких проблем! С чего ты вообще это взял?
– Не доставай человека, – вмешалась Полина. – Не то больше к нам не приедет.
– Знаешь, в чем сила? – Лаврентий, словно не слыша мать, швырнул на стол пачку десятирублевых купюр. – Вот в чем! Я так и знал, ты приехал занять у меня денег! Не знаю, кто тебе об этом донес, это мне еще предстоит выяснить, но учти, у меня крупные проценты.
Он наклонился в сторону Марка и прищурил один глаз.
– Потянешь? Обсудим условия сделки?
– Лаврентий, убери деньги со стола, – сердито сказала Полина.
– Как скажете, лично я умываю руки. Хватит! Надоело! – резко встав, Лаврентий удалился.
***
– Спокойной ночи, Лаврентий, – сказал Марк, с вечера предвкушая свой утренний отъезд.
– Спокойной.
Пересчитав перед сном свои кровные, Лаврентий отвернулся и начал что-то бормотать. Сквозь дремоту уши музыканта начали улавливать какие-то слова.
