Я совет не даю, потому что не всё понимаю,
Выставлять не хочу напоказ – то, что неуч, зазря!
Но вот, все говорят, если явишься ландышем в мае,
То тогда не уйдёшь пустотой в серебро декабря…
Прилетала она, освежающим майским букетом,
Как попутчик весны в ожерелье тюльпанов и роз,
Думал я – награждён несказанным, божественным светом,
И расплавит она леденящие айсберги слёз.
Это так говорят… но поверив, набрёл на изнанку —
Партитура её не вмещалась в привычный размер…
И шипела мотив, недобитая жизнью шарманка,
И закрылась совсем, для меня неоткрытая дверь.
И врывались ко мне её нервы как струны, из стали —
Хоть плети из них цепь, хоть канаты для шеи вяжи…
Высекали глаза и холодные искры метали,
И швыряла в лицо мне комки полуправды и лжи.
И напомнила мне, что права была бедная мама —
Что напрасно ты мной заслонила свой ангельский свет,
Что пародия я, на все худшие клоны Адама! —
Кто-то в смех запустил, забракованный Богом проект.
Что повадки мои обезьяньи – ничтожны и грубы,
А я жалкий примат, и об этом разносит молва,
До сих пор не купил ей, на свадьбе обещанной, шубы,
И ещё не свозил… на желанные всем, острова…
Только, что с меня взять, кроме этой разбитой квартиры?! —
Но не станет она затевать тогда дикий скандал. —
Стоит лишь переспать одну ночь со знакомым банкиром,
И получит она… всё, что я до сих пор недодал.
А я слушал тот бред – моё сердце металось, как в клетке,
За ударом летел, ядовитее яда укол.
Я не мог возразить этой внешне красивой кокетке,
Так как с детства впитал, что она для меня – слабый пол.
Я молчал и… молчал – в возражениях не было толку! —
Она слушала то, что с гламурных экранов кричат.
И ей трудно понять, что страна на меня смотрит волком,
И растит… для меня… для расправы со мною – волчат.
Что мы все, как-то враз, отделились и стали гонимы,
И что загнаны мы в наш плачевный безденежный мир.
