имелось почему-то только в центральной комнате и походило больше на подвешенный на стену чемодан, чем на отопительный прибор.
– Как ты себя здесь чувствуешь? – спросил я Олю, пока Степановна отвлеклась на телефонный звонок.
– Как пустыня под белым солнцем, – ответила Оля.
Что это значит, я не успел выяснить. Ко мне подошла Степановна с телефоном в протянутой руке. На том конце был её муж, тот самый Иштван-Степан. Он, как выяснилось, тоже был агент по недвижимости и мог вполне сносно изъясняться по-английски. Он хотел узнать, нет ли у нас вопросов.
– Есть, – сказал я. – Сколько лет уже продаётся эта квартира?
Ответил Иштван не сразу. Некоторое время из телефона доносилось его сопение и шорох бумаг.
– Почти одиннадцать лет, – сказал он наконец.
– Понятно, – сказал я.
Иштван снова посопел.
– Но знаете, – сказал он, – для восьмого района это неплохой дом.
– Почему?
– В нём нет цыган.
С такого угла на жильё в Будапеште мы до сих пор не смотрели. Цыгане на глаза нам попадались, но возможных соседей мы в них не видели.
– Спасибо большое, Иштван, – сказал я. – Мы будем иметь это в виду.
Но ничего мы в виду, конечно, не имели. Просто хотелось вежливо закончить этот просмотр и поскорее выйти на воздух. У Степановны, судя по спокойствию на её лице, иллюзий на наш счёт тоже не было. Мы пожали друг другу руки и разошлись каждый в свою сторону.
Вечером я получил от Иштвана письмо, где он сообщал, что у них с женой есть и другие квартиры, которые они готовы нам показать, но все они на другой стороне Дуная в Буде. На это письмо я ответил, что спасибо, Иштван, но так как Буду мы совсем не знаем, потому что ещё не успели туда доехать, то не хотели бы напрасно морочить вам голову, однако, как только у нас будет повод для разговора, мы обязательно дадим знать.
Этот повод мы честно искали весь следующий день. Оля старательно изучала карту Буды и даже зачем-то запомнила высоту некоторых её холмов над уровнем моря. Я в своих блужданиях по географии так высоко не забирался, но по Олиному настрою чувствовал, что Иштван с его Степановной, а вместе с ними и Буда – это не наш вариант. Обжёгшись на белом солнце пустыни восьмого района, мы решили раскинуть сети пошире и проверить, что предлагается для жизни в других районах нашей, пештской стороны города.
Продолжить поиски Оля предложила с того места, где у нас не состоялась первая квартира – парка Чайковского. Довод у неё был такой, что раз уж мы потратили на него время, когда искали, что там поблизости и вели переписку с этим предателем-агентом, надо хотя бы побывать в тех краях, чтобы не обидно было. Какая тут может быть обида и на что, я не особо понял, но возражать не стал – Чайковский так Чайковский. К тому же, и в самом деле, когда теряешь то, что ещё не имел, оно не так больно, если пойдёшь посмотришь всё на свежую голову и увидишь, что и слава богу, что не получилось, потому что тут, оказывается, такого понаделано, о чём ты и не подозревал, и если бы оно всплыло потом, а оно бы точно всплыло, боли было бы больше, а денежки уже тю-тю. Так оно будет с этим местом или нет, мы, конечно, не знали, но я подумал, что даже если ничего там и не всплывёт, какую-то пользу из экскурсии мы всё равно получить сможем.
Находился парк Чайковского в десятом районе, рядом с нашим четырнадцатым. Туда ходил автобус и трамвай, но мы решили, что пешим способом познавать город будет правильнее и, захватив с собой штопор и пластиковые стаканы на случай привала, отправились в путь.
