Будь лучше, достигай невозможного - страница 14

Понадобились долгих 30 секунд – я, казалось, слышал, как медленно они проходят, – когда наконец я все же убедился, что доктор огласил свое окончательное решение. Голос мужчины звучал серьезно и немного укоризненно. К несчастью для меня его ответ не внушил мне уверенности. Его слова усилили во мне такую грусть, что, услышав их, я нервно сжал кулаки и так сильно сомкнул зубы, что потом длительное время не мог их разжать. Лечащий врач сделал назначения, затем консилиум удалился из палаты. Я проводил их разочарованным взглядом.

Я не сводил взгляда с двери, за которой скрылись врачи. Окинул внимательным взглядом голые стены, пол и окно. Первый мой разговор с врачом меня не обрадовал. Точнее, он меня просто убил. Меня настораживала неопределенность врачей. Мне нужно было как-то успокоиться, собраться с мыслями, я закрыл глаза, так и лежал некоторое время пытаясь прийти в себя. Дальше сил хватило только на то, чтобы дотянуться до полотенца, вытереть пот и слезы с лица. Хотелось провалиться в небытие. Из состояния, в котором я находился меня вывел звук от холодильника, он заставил меня вновь осмотреться, но не вернул моему бледному лицу его естественного румяного цвета. Разве можно дожидаться в постели страшного суда, пока Архангел Гавриил протрубит в свою трубу? Понимать в 25 лет что ты больше не сможешь ходить – слишком больно. Ведь у меня было так много задуманных планов. Отныне болезнь будет управлять мной, обратит в свою игрушку. Что будет дальше с моей жизнью?

Сентябрь в тот год стоял необыкновенно теплый, была прекрасная погода, чудесные дни за моим окном приходили и проходили. Что и говорить, соседей по палате было много, которые с периодичностью сменялись, за то длительное время, которое я провел в больнице. Рановато осень вошла в свои права, как мне тогда казалось. Теплая полоса с подвижными границами, овеваемая прохладными потоками воздуха, освежала мое лицо, которая исходила из углов палаты, из той ее части, что ближе к окну. Осень – тяжелое время для многих людей. Апатия и отсутствие какого-либо желания продолжать активную деятельность, возникает совершенно неожиданно, сбивая с ног и мешая полноценному существованию. Недоступное нашим взглядам зрелище осени, заканчивающегося так быстро, что мы не успеваем его воспринять, наполняют нас тоской по облетевшим листьям, которая может стать настоящей депрессией, которая всю ночь не даст нам сомкнуть глаза. И, обращаясь к самым сладким своим воспоминаниям, я размышлял, что в это время года и в этот час на увядшей траве еще сохраняется блеск капелек росы, да белые кристаллы инея. Дождливая и теплая осень сменилась на зиму. Погода за окном сменилась с плюс 20 градусов до минусовой, как показал дневник погоды за тот год. Палата была пуста и безмолвна в тепле, противостоявшая уличному морозу. Солнце начало меньше согревать. Все мое тело ломило и ныло, а ночной холод усиливал боль моих ран, ощущая морозную свежесть зимнего воздуха в помещении. Я услышал слабый стук в оконное стекло, как если бы в него было что-то кинуто, со временем многочисленное падение чего-то легкого, словно песка, который кто-то сыпал с неба возрастало, упорядочивалось, приобретало ритм, становилось текучим, звучным, мелодичным – это был снег. Я с трудом перевернулся со спины на живот, оперся руками об край кровати и что есть силы приподнялся. Правда семь потов тогда с меня сошло. Посмотрел в окно и увидел, как безмятежно падал первый снег, как город начал пробуждаться, а утро расцветало во всей своей красе. Я смотрел на падающий ноябрьский снег. Белые хлопья спускались с темного беззвездного неба, медленно, не сдуваемые ветром, не кружась. Внимательно всматриваясь, я начал замечать, что снег не совсем белый, а с голубоватым и немного желтоватым оттенком около здания больницы. Я думал это потому, что на него падал отблеск света из окон. Приятная белизна вокруг смягчалась сдержанно-матовым оттенком неба.