— Хорошо, — единственное, что я отвечаю ему, вновь опустив глаза в пол.
— Ты не оставила мне выбора, детка, — поравнявшись со мной, со скрытым отчаяньем хрипит отец, прежде чем направиться к выходу. И я заставляю себя проглотить желание догнать и обнять его, потому что слишком хорошо знаю своего отца. Сейчас он не примет меня. Поэтому мне остается лишь провожать его тоскливым взглядом. Но внезапно он вновь останавливается.
Я с замиранием сердца жду, что он изменит свое решение, но, покачав головой, отец все же уходит, вынуждая меня почувствовать себя жалкой, пустой и никому не нужной. Кроме него. Ведь так?
Услышав звук закрывшихся дверей лифта, я обреченно плетусь к столу и практически сразу замечаю лежащую на нем «канадку».
Ну конечно же я нужна ему! И то, что отец оставил часть себя, лишь кричит мне: он скучает.
Скучает, черт подери.
С гулко бьющемся сердцем в груди, я аккуратно беру резную трубку, выполненную из бриара, и подношу ее к носу.
С наслаждением вдыхаю запах древесины и горьковатый аромат табака. Губы сами по себе растягиваются в слабой улыбке, и я облегченно выдыхаю, позволяя себе смириться со словами отца.
Ирландия, Дублин, бабушка… Жду не дождусь, когда покину эту холодную лачугу. Конечно, я планировала это намного раньше, но, видимо, придется потерпеть.
И, если мне потребуется быть паинькой, думаю, я смогу подыграть. Награда определенно стоит свеч. На моей территории этот заносчивый осел не сможет подавлять меня. И я, наконец, возьму реванш.
17. Глава 16
Ночь после встречи с отцом все же закончилась слезами. Впервые за долгое время я позволила себе слабость: выплакаться в подушку.
Мне не верилось, что он с такой легкостью отдал меня незнакомому мужчине. Я ведь его единственное сокровище. По крайней мере, была им. От этой мысли у меня засосало под ложечкой.
И я по-прежнему считаю поступок отца легкомысленным, причина которому лишь обида, вызванная выходкой непутевой дочери. Но побег больше не имел смысла. Теперь мне некуда бежать. Остается только молиться, чтобы холодное сердце старшего О’Доннелл как можно скорее оттаяло.
Оно ведь оттает?
Сложно сказать, отец ведь даже не поцеловал меня на прощание, так же, как и не позволил сделать этого мне.
А это ничего хорошего не предвещает.
Следующие несколько дней я сполна ощутила вкус скуки и одиночества в пропитанной пустотой квартире. Вдобавок еще наше общение с Гектором неожиданно сошло на нет. Какое-никакое, но общение. И я солгу, если скажу, что не испытывала симпатии к нашим перепалкам, которыми он изредка награждал меня за утренней чашкой кофе. И то Форкс заметно сдерживался, потому особо и не разбрасывался словами. На мгновение у меня даже закрадывалась мысль, что он… злится? Хотя чему удивляться, ведь сначала я опоила его и привязала к кровати, а затем добила, вылив в канализацию почти весь элитный алкоголь.
Но, если посмотреть с другой стороны, эта передышка нужна нам обоим. А мне так в особенности. Проклятье! Такое ощущение, что я уже минимум месяц заперта в этой шикарной тюрьме. С горячим, черт бы его побрал, мужчиной.
Но Гектор должен понять: я никогда ему не подчинюсь. И пока отсутствие надзирателя дарит мне возможность подышать полной грудью, я должна хоть немного привести свои мысли в порядок, а то двинусь раньше времени. А мне нельзя. Мне еще предстоит не одно сражение с несносным Форксом.
