«Эфар?» — слово было новым и непонятным, но благодаря дальнейшему разговору всё прояснилось.
— Тише ты, глупая! — фыркнула Тара. — Нам ли жаловаться. То, что досточтимый эфар выбрал тебя для своего сына два года назад и меня год назад, привёл в дом и дал нам защиту и кров, дорогого стоит. Кем бы ты была в том дворце? Одной из нескольких десятков? А тут ты любимая наложница сына самого эфара — главы Храма эмирата К’ерри. Или ты надеялась стать супругой?
— Ну, ты загнула, супругой. Так-то ты права, но так хотелось бы побывать во дворце. Говорят, там всё в золоте и в цветах, и песка нет вовсе. И прохладно даже в самый жаркий день оттого, что там множество фонтанов. Ты представляешь, так много воды? Я вот не представляю. И в хаммам там можно ходить в любое время, а не только на седьмой день недели.
— К этой роскоши прилагается даргон, — переходя на шёпот, возразила ей Тара. — Я вот боюсь их до дрожи. Как вижу в городе, так руки холодеют и ноги подкашиваются. Почему они лиц никогда не показывают?
— Это всем известно, — фыркнула, не соглашаясь, Рада. — Потому что они отмечены Духами. И вид этих отметин не каждый выдержит.
— Вот! — Тара подняла указательный палец вверх. — А представь, если бы ты увидела его тогда, когда даргон позвал бы тебя на ложе. Это же от страха умереть можно на месте!
— Что-то я не видела недовольных среди несостоявшихся наложниц после того, как даргоны их отпускали. Все очень даже довольны.
— Ну, может быть, они и во дворце не снимают платков, — неуверенно произнесла женщина. — Никто из бывших наложниц ничего не рассказывает о своём пребывании во дворце. Говорят, что не помнят. Но как можно забыть такое?! Врут.
— Или боятся рассказывать, — вставила Рада.
«Или кто-то прекрасно использует ментальное воздействие» — подумала я и добавила этот вопрос в копилку с «непонятностями».
— А знаешь, если бы эфар не взял меня к себе в дом, то я всё равно попала бы во дворец!
— И каким это образом?
— Я слышала от своего дядьки, который слышал от управляющего слугами дворца, что если попросить защиты у эмира, то он не откажет.
— Откуда твой дядька знает управляющего? — недоверчиво спросила Тара.
— Мой дядька поставляет кожу во дворец! — Рада сказала это с такой гордостью, будто лично это делала. — Так вот, если попросить защиты, то эмир по закону должен будет взять просящего в дом и разобраться, что тебе угрожает, и наказать виновных.
— О… да что же ты такая бестолковая? И как ты себе это представляешь? Ты это сделаешь, считай, проникнешь обманом в дом, и что дальше? Эмир разберётся, что ты надурила его, и накажет. Даже боюсь представить, как. Ты же знаешь, законы у нас строги. Чуть что, всё заканчивается на площади: или палками по пяткам надают, или плетью на правиле высекут, или головы лишат. Палач тоже даргон. Он не знает жалости, неподкупен и подчиняется эмиру.
— Вот поэтому никто и не делает так, — буркнула мечтательница.
Услышав достаточно, я зашла в кухню, вежливо здороваясь с женщинами. Обе недовольно на меня зыркнули и сунули в руку пустую миску.
— Долго спишь, — недовольно скривилась Тара.
Вторая женщина подхватила:
— Никому не нужна ленивая наложница.
— Вы правы, — легко согласилась. — Чем-то помочь?
Но помощь моя не понадобилась. Женщины не просто болтали, а уже накрыли на стол. Вслед за мной подтянулись и другие домочадцы.
Жена Улы была чем-то недовольна и поджимала губы, кривясь в сторону Коры. На удивление, Кору тоже усадили за стол. Уже позже я поняла, что Кора не просто служанка, а дальняя родственница Жази. И винила хозяйка Кору в том, что одежда Улы оказалась почему-то не постиранной и ещё и вымазана в какой-то белой слизи. Это была моя вина, но что поделать, не признаваться же в том, что я ночью ею пользовалась и принимала роды у виверны.
