Сначала он не поверил своим глазам.
Подошел ближе, почти вплотную, и принялся детально рассматривать полотно. На нем был очень крупно изображен поцелуй. Точнее, высокий парень с длинными кудрявыми волосами, склонившись, страстно целовал невысокую девушку с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Оба были в профиль, оба были с закрытыми глазами.
Лицо девушки ни о чем не говорило Феде. А вот парень… Это же он! Он сам… Федя, собственной персоной. Он до последней черты узнаваем. Но изображен художником, судя по дате, больше десяти лет назад, когда уже жил в другом городе.
– Фантастика! – восхитился Федя.
Он еще немного поразглядывал собственный портрет. Кажется, этот художник, Роберт, и впрямь черпал вдохновение в каких-то параллельных мирах.
Федя перешел в следующий зал.
Здесь было очень мало места, и свет горел над одной-единственной картиной, которая венчала экспозицию: холст на подрамнике, без рамы, и заметно, что творение художника не закончено. Но также с первого взгляда любой зритель понимал – перед ним настоящий шедевр. На картине изображен старый дом из красного кирпича, в одном из окон видна полностью обнаженная девушка. Она держит в руках книжку, но смотрит прямо на зрителя.
На картине нет никакой эротики, только намеки. А взгляд девушки не порочный, а очень чистый и как будто удивленный.
Вся картина дышит неуловимым совершенством. В ней было нечто, что превращало ее в настоящее искусство, нечто, делавшее эту работу Роберта Иванова особенной. И, возможно, даже достойной соседства с мировыми шедеврами.
Вечером Федя решил сходить в бар на Каштановой улице.
Он не был большим любителем выпить, просто захотелось пива и шумной веселой компании. Но пиво оказалось безвкусным, а люди в заведении выглядели мрачно… не было желания с кем-то познакомиться или провести вечер. Федя оставил недопитый стакан и пошел прогуляться. Через пять минут, уже раздумывая, а не вызвать ли такси, вдруг замер, словно завороженный: между скучными старыми домами Каштановой он заметил его – дом с картины художника Роберта Иванова.
Федя подошел к зданию. Судя по тому, что на окнах жалюзи, здесь никто не живет. Это офис. Рядом со входом блеснула медью табличка: «Архитектурное бюро».
Федя понимал, что уже ночь и офис наверняка пуст, но все-таки дернул ручку двери. И… она открылась. Удивленный, он вошел внутрь.
И внезапно оказался в своей съемной московской квартире.
В коридоре было темно, из спальни доносились звуки включенного телевизора. Сколько раз он возвращался домой после девяти вечера и слышал эти звуки? Миллион. А однажды пришел, а в квартире тихо. Юлька, жена, собрала вещи и исчезла. Только записку оставила:
«Развод. Встретимся в ЗАГСе, дату сообщу. Заколебал».
Во время процедуры молчала как партизан, подписала бумаги и ушла.
Сейчас, на пороге квартиры, все произошедшее показалось каким-то страшным сном. Да не было же ничего! Он дома после тяжелого трудового дня. Голодный, но довольный, что так много успел.
Глаза Федора засветились радостью, он открыл дверь в спальню.
Юля в пижаме лежала на животе поперек кровати, смотрела какой-то сериал про любовь.
– Привет, заяц!
Жена повернулась к нему, смерила сердитым взглядом:
– Федя! Наш брак катится к черту! Когда ты уже перестанешь улыбаться?
Федя улыбнулся еще шире. Он решил, что это шутка или цитата из какого-то фильма.
– Федя… Скажи честно… Ты дебил?
