– Танька! Ты откуда? Да заходи же, заходи!
Куда делись ее вальяжные движения. Невысокая, ладная, с седыми волосами, она с кошачьей грацией прыгала вокруг холеной, молодой женщины.
– Сколько лет, сколько зим ни слуху ни духу, и вот – на тебе! Сама явились, собственной персоной, – щебетала радостно Ира, целуя подставленную напудренную щеку гостьи.
Та сдержано улыбнулась, покровительственно обняла сбитое тело хозяйки, сразу отметив и разбросанные вещи на диване, и сваленную в кучу тапочки, сапоги, туфли, и висевшие друг на друге шубу, пальто, куртку.
– Ну, подруга, ты даешь! – протянула она, -уже полдень, а ты, как всегда, спишь! Не дозвониться! Сына не разбудим?
Сказала и осторожно переступила порог, будто боялась выпачкать белые босоножки. С удовольствием заметив завистливый взгляд Ирины, брошенный на ее обувь, небрежно пояснила, проходя в комнату:
– В Египте купила. Красивые, правда? Сесть-то можно куда-нибудь?
Татьяна засмеялась, оглядывая комнату, но. никого больше не увидев, спросила:
– А сын где?
Спросила просто так, чтобы протянуть время и оглядеться. Она, конечно же, знала все об Ирине, но ей этого показывать ни к чему.
– Вот это вопрос с порога? – укорила Ирина, – ты что к нему приехала?
Гостья пожала неопределенно плечами.
– Тогда, какая тебе разница? – недовольно фыркнула Ирина, которой не понравился оценивающий взгляд Татьяны, но поскольку так зажигать, как Татьяна, не может никто, то примирительно сказала, – проходи, не бойся выпачкаться, сейчас все уберу. Здорово, что ты пришла, повеселимся, а то я уж заскучала
– Не разводилась бы, не пришлось бы скучать, -поучала по привычке старшая подруга, проходя в комнату.
– Ну, нет, семейная жизнь не для меня. Я же творческий человек, – улыбнулась Ира, бросая в шкаф с чистым бельем мятую блузку и джинсы в гармошку, – мне свобода нужна, а тут – пеленки-распашонки, кастрюли, горшки, чашки, – мрак! Ни одной свободной минуты! Понимаешь, меня нет! Я исчезла. Растворилась.
– Ты преувеличиваешь, – повернувшись, заметила Татьяна и остановилась. – Муж, наверное, помогал. Такой преданный, основательный.
Ира рассмеялась, обняла подругу, усадила в освободившееся кресло и иронично заметила:
– Да, ладно тебе! Хотя… Кандидат физических наук —и нянька. Несовместимо. Скука смертная. Все, не напоминай! Развелась – и пошла дальше. Все это мелочи реальной жизни!
– Так, а сына-то все-таки куда делала?
– Вот пристала. Вырос уже. В школу пошёл, мама к себе забрала. У мужа опыты, симпозиумы, у меня турниры, сборы. Правда, раньше были, сейчас все свернулось. Но ничего. Как свернулось, так и развернётся.
Татьяна кивнула, соглашаясь с оптимистическим прогнозом подруги, и, бросив взгляд на шахматную доску, с сарказмом констатировала:
– Ты не меняешься! Всю ночь, что ли игралась?
– Не игралась, – обиженно фыркнула Ира, – а разбирала партии. Готовилась.
– Знаю, знаю, – рассмеялась Татьяна, – час на партию, ночь – на преферанс.
Щеки Иры покраснели, будто ее уличили в обмане, но женщина сдержалась, промолчала. А Татьяна продолжала, словно не замечая недовольство хозяйки:
– Ну, как жизнь? Добилась своего? Кто ты? Чемпионка мира по шахматам? Гроссмейстер? Или Международный мастер?
Она стояла перед зеркалом, поправляя пышные русые волосы, и ответ подруги ее мало интересовал. Цепкий оценивающий взгляд уже зацепил каждую вещицу, и пазлы сложились: выбор сделан правильно. Она лихо повернулась на каблучке, окидывая взглядом скромную однокомнатную квартиру, в которой ее импортная обувь была единственным нарядным предметом, и удивленно, явно издеваясь, спросила:
