- Ты что, издеваешься? – Аня балансировала на грани возмущения и плаксивости. – Да я теперь… Я себя чувствую бесплатной стриптизершей после такого.
- Извини, - искренне покаялся парень. – Но, согласись, любой нормальный мужик на моем месте отворачиваться бы не стал.
- Блин, - Аня закрыла лицо руками.
- Прости, - еще тише сказал Игорь. – Я больше не буду. Ну, хочешь, я лично каждый вечер буду заходить к тебе и задергивать шторы, чтоб никто не подглядывал?
- Все равно ты уже видел, - буркнула Аня, не отнимая рук, но в глубине души чувствуя, что теперь они, кажется, квиты. – И не удивлюсь, если не один раз.
- Да я всего-то мельком и увидал, - сказал Игорь, неловко пытаясь обхватить ее за плечи. – Что там те окошки – тьфу, крошечные совсем. Тут мелькнет, там. Честное слово, цельной картины не было. Но я бы посмотрел.
- Честно? – Аня раздвинула пальцы и посмотрела в щелочку.
- Честно, - заверил ее Игорь. – Честно не было и честно бы посмотрел. Хочешь, спустимся в мою комнату, я тебе покажу вид из окна?
- Не хочу, - сказала Аня и добавила чуть смущенно: - Я твоей мамы побаиваюсь.
- Это у нее временно характер так испортился, - заверил девушку Игорь. – Маринка капризничает много, у нее зубки режутся, вот мама на всех и срывается. Она к тебе, вообще-то хорошо относится.
- Ну, не знаю, - Аня в сомнениях покачала головой: с Глафирой Дормидонтовной отношения у нее были не то чтобы напряженные, но уж точно не дружески-соседские.
- А ты чего пришла-то? – спохватился Игорь. – Случилось что?
- Да вот, мировую хотела предложить, - Аня продемонстрировала газировку.
- Газява. Пфф! – фыркнул Игорь, принимая бутыль. – Мириться надо бухлом.
- Еще чего, – возмутилась Аня. – Мал еще, чтобы бухать.
- Мы ровесники, – напомнил Игорь. – Ну да ладно. Газява так газява. Пойдем наверх, у меня там досочка – что-то вроде скамейки. Очень удобно.
Они взобрались по скользкому скату, цепляясь за неровности и друг друга. Поднялись на самую вершину, и на той стороне переката Аня действительно увидела неширокую досочку, одним краем упиравшуюся в крышу, другим – в печную трубу. Конструкция крыши скамейку явно не предусматривала, и Аня села на нее с большой осторожностью: а ну как их двойной вес сдвинет доску, и они попортят трубу? Извиняйся потом перед Глафирой Дормидонтовной. Но ничего, труба выдержала.
- Как там твой Олень? В смысле Олег Андреевич, – с едва заметной ядовитой ноткой спросил Игорь, открывая бутылку. Напиток зашипел и обрызгал Ане щеку мелкими каплями.
- Парень как парень, - она пожала плечами и стерла сладкую пыль рукой. – Работает хорошо и не пристает, в отличие от некоторых.
- Сегодня не пристает, а завтра соскучится по женскому телу, выпьет да и завалится к тебе среди ночи, - Игорь отхлебнул из горлышка. – Знаем мы эту солдатню.
- Тогда я громко закричу, и ты примчишься на помощь. Так ведь? – Аня шутливо пихнула его в бок. – Мой личный рыцарь кепки и банданы. К тому же, в сенях всегда есть Микола, он меня в обиду не даст.
- Ну, так-то оно так, - нехотя признал Игорь, отдавая бутылку. – Но мне этот хлыщ все равно не нравится. Он весь какой-то… слишком чистенький. И форма у него с иголочки, и туфли блестят, и стрижка свежая, и морда не по-людски гладковыбритая. Подозрительно. Как будто только недавно отштамповали.
- Военный же, - напомнила Аня, сделав большой глоток восхитительно сладкой химии. – Вот тебя в армию не берут, а там, между прочим, подобную аккуратность всем прививают. Забрали вальяжного пацана, вернули – статного мужчину. Тебе такому еще учиться и учиться.
