Я пытаюсь разглядеть, что происходит на поле, но беснующаяся, точно под энергетиком, толпа вскочила со своих мест и загородила обзор.
— Го-ол! — От крика содрогается арена. — Благодаря тактической передаче Егора Бестужева, Алексей Воронин увеличивает преимущество красно-синих перед «Медведями». Вот это игра, товарищи! — вещает откуда-то сверху комментатор.
— Егор! Егор! Егор! — скандируют трибуны, сопровождая общее ликование ударами барабанов и адским гулом вувузелы[2].
И хотя мяч в ворота забросил некто под фамилией Воронин, даже я понимаю, что если бы не ловкость и скорость Егора, то вряд ли бы у нападающего получилось это сделать самостоятельно.
— Красно-синие вперед! Вас Егор не подведет! Егор! Егор! Егор! — Кажется, я кричу вместе со всеми.
Глаза моего брата горят от восторга, на лицах остальных парней застыло выражение подобострастия, а девчонки и вовсе готовы передраться за внимание местной звезды гандбола. И только Бестужев с равнодушным — все с тем же невозмутимым видом — утирает краем футболки вспотевшее лицо и лениво подмигивает фанаткам из третьего ряда в именных футболках. Девушки визжат, падают в обмороки и бьются от счастья в конвульсиях.
Популярность моего одногруппника слегка озадачивает и сбивает меня с толку. Я учусь в одной группе со спортивной звездой, что ли?
Каждая из этих болельщиц прямо-таки мечтает прижать к носу пропитавшуюся по́том футболку Бестужева, а я дышу с ним одним воздухом в аудитории и ничего о нем не знаю. Если бы девчонки из третьего ряда об этом узнали, живой я с этой игры точно бы не выбралась.
— И-и-и лучшим бомбардиром игры становится… Его-ор Бес-с-стужев! — протягивает ведущий, точно на боксерском ринге.
У меня уши в трубочку сворачиваются от частого упоминания имени Бестужева. За полтора года обучения с ним в одной группе я не слышала о нем столько, сколько за последние полтора часа своей жизни.
Значит, вот ты какой, одногруппник с вечно «грустными» бровями и скучающим выражением неидеального лица.
***
— Ромка, постой. — Я вылавливаю брата, вышагивающего с голым торсом из душа. — Иди сюда, разговор есть. — Хлопаю по постели, приглашая Рому присесть. — И прикройся, не травмируй мою психику.
Пока жду брата, скрывшегося за занавеской, разглядываю завораживающие вращающиеся планеты на потолке. Ночной полумрак и подобие звездной россыпи над головой наполняют комнату загадочностью и волшебством.
Удивительно, что сегодня он снова заработал. Ночник. Он вырос вместе с нами. Его нам с братом подарила бабушка, и он настолько древний, что механизм давным-давно проектора вышел из строя. Ромка хотел его выбросить, а мне он дорог. В детстве, когда я болела, мне нравилось наблюдать за плавным вращением звездных систем. Они успокаивали и перемещали меня в придуманный сказочный волшебный мир, где я была прекрасной принцессой без очков, а моими верными друзьями были гномы. Тогда мне казалось, что я даже быстрее выздоравливала. Я сохранила этот ночник в качестве настольной лампы, а сегодня он меня удивил и вновь вернул ту самую сказку из детства.
— Ух ты! Заработал? — Ромка удивляется не меньше меня и плюхается на кровать. — Че за разговор, сестренка? — Он зевает, не потрудившись даже прикрыть рот. — Спать страсть как хочется.
Я жмусь и потираю вспотевшие ладони о простыни. Не знаю, с чего начать разговор, чтобы Ромка вдруг не так понял мой возникший интерес.
