Бумажная оса - страница 12

Твоя рука все еще лежала на моей, крепко сжимая ее. А затем как будто опустился занавес, и перед нами показалась сцена. Это был мой сон – мы с тобой на диване. Рядом с нами настольная лампа с основанием из медных змей. И орхидея. Я подняла взгляд и увидела на стене над нами акварельные картины с изображенными на них кардиналами и палатками в пустыне. На тебе было платье, усыпанное стразами, на мне – фиолетово-черное платье-футляр, разделенное белой полосой, будто кинжалом. Моргнув, я обнаружила, что ты все еще была там со мной и смотрела на меня, как бы ожидая, что я все тебе расскажу.

Я поведала тебе о своем сне. О непослушных кнопках на телефоне, об улочках нашего города, особняке, вымощенном камнем, и плюще. Остановив свой рассказ о нашей безумной встрече во сне на том моменте, когда ты открыла дверь, я увидела в твоих глазах слово «да». Ты знала. Твоя рука все еще крепко сжимала мою, и твой взгляд блуждал по моему лицу. Я закончила свой рассказ про диванчик, лампу, изображение кардиналов, указала на окружающие нас вещи. Ты смотрела на меня, кивая головой в знак подтверждения. Мое сердце бешено стучало.

– Это потрясающе, Эбби. Это просто потрясающе.

Я надеялась услышать от тебя, что мы видели один и тот же сон, будто обе являлись его наблюдателями. Но вдруг твой взгляд стал каким-то рассеянным и не таким глубоким. Отпустив мою руку, ты прикоснулась ладонью к журнальному столику и стоящей на нем медной лампе. Ты уже не слушала меня, погружаясь глубоко в свои мысли.

Внезапно повернувшись ко мне, ты сказала:

– Послушай, Эбби, если ты когда-нибудь окажешься в Лос-Анджелесе, позвони мне. Мы просто обязаны хорошо повеселиться.

– Я бы хотела когда-нибудь там побывать, – ответила я, делая глоток воздуха.

– А ну-ка, дай мне свой телефон, – промолвила ты. Когда я протянула тебе свой старый раскладной телефон, ты рассмеялась. А я смотрела, как ты набираешь комбинацию цифр, будто секретный код из моего сна. – Пообещай, что этот номер телефона останется только у тебя, хорошо? Мне уже приходилось менять его дважды.

Мы встали с дивана, и, удерживая равновесие, ты коснулась моего плеча. Взглянув на меня, казалось, еще более пристально и осторожно, ты спросила:

– Эбби, помнишь, что я написала в твоем выпускном альбоме?

Я пыталась произнести: «Конечно помню. “Я все еще люблю тебя”», но эти слова не могли пробиться в сознание.

– Это действительно то, что я хотела сказать, – неразборчиво пробормотала ты. – Я надеюсь, когда-нибудь мы снова будем близки.

Еще какое-то время мы стояли там, в окружении обоев с беспорядочным цветочным орнаментом. На доли секунды это превратилось в место действия из фильма в стиле Перрена, снятого по нашему совместному с ним замыслу, с тобой в главной роли, с использованием декораций, полностью костюмированного и такого доступного для моего чувственного, медленного, полного любви анализа, прежде чем пленка раскрутилась и затрещала.

– Эбби, – послышался голос Кристи, вошедшей в комнату, – пойдем. Все закрывается.

И она увела меня в ночь.

На следующий день после встречи выпускников мы собрались на семейный ужин в честь Дня Благодарения. Снова почувствовав прилив алкоголя в крови, я плюхнулась на стул. В голове стучало так, словно там работал крошечный метроном. Сказка, случившаяся прошлой ночью, внезапно закончилась. Вместо того чтобы уютно сидеть с тобой на диванчике, я была зажата между своими родителями за старым пластиковым столом с въевшейся под металлической кромкой грязью. Вместо индейки на тарелке фирмы «Корэлль»