Бумажная оса - страница 14

После ухода Шелби в доме воцарилась зловещая тишина. Какой бы сложной она ни была, по крайней мере, мои родители ее поняли. Они играли в ее игру, знали, как с ней бороться, и вполне хорошо справлялись с этим. В ту ночь, когда Шелби попыталась уйти из дома в шортах и прозрачном топе на бретелях, на заднем дворе полыхало пламя, напоминавшее костер в середине лета. Соседи ни за что не заметили бы, как мой отец выходит во двор с охапкой ее одежды в руках, а затем идет в гараж за бензобаком.

Что же касается меня, то, наоборот, я была замкнутым интровертом, непробиваемой. И в кострах не было необходимости. Все, что когда-либо происходило внутри меня, там и оставалось. Вероятно, мои родители считали, что я сама создала эту непробиваемость и она каким-то образом защищает меня. Они были уверены, что со мной все будет в порядке.

У меня было немного денег, но недостаточно, чтобы купить билет на самолет. На протяжении последних лет я сама покупала себе продукты, принадлежности для рисования и коллекцию фильмов. Чтобы накопить на билет, потребуются недели, даже месяцы. Конечно, размышляя логически, я бы могла собрать вещи на следующий день после встречи выпускников и полететь к тебе, расплатившись кредитной картой родителей. Но я была совсем не в том состоянии. Мне пришлось ждать, пока некая сила сможет поднять меня с земли. Поэтому следующие несколько мучительных недель я просто провела в своей крепости под названием «спальня». Со временем мысль о том, чтобы просто набрать твой номер, не говоря уже о том, чтобы поговорить с тобой снова, стала казаться невероятной. Я начала сомневаться, что вообще видела тебя в тот вечер. Возможно, наша встреча была ярким сном в алкогольном бреду.

Но это было реальностью. Стены, выстроенные вокруг жизни моей мечты, разрушались. Мои ночные видения превратились в трехмерные сцены, полнометражные фильмы с огромным количеством деталей, словно это происходило наяву. Каждую ночь я могла вспомнить по меньшей мере три, а иногда четыре или пять циклов сна, которые переходили из одного в другой, подобно движениям оркестра. Многие из них повторялись вновь и вновь, лишь незначительно отличаясь друг от друга. Сны были двигателем моего воображения с детства и до сих пор не отпускали меня. Просыпаясь, я четко ощущала, что это происходило со мной наяву, будто меня выдернули из реального места. Годами я рисовала свои сновидения по памяти. Мне уже давно не хватало места в папках для рисования под кроватью, и я начала закатывать рисунки в тубусы для плакатов и убирать их в шкаф.

В последнее время мне все чаще снился сон с участием сатиров. В нем ты была профессиональной танцовщицей в темно-синем гимнастическом купальнике, тонкой фатиновой юбке, пуантах и с бараньими рогами на голове. Выйдя на сцену на лесной поляне, ты собиралась выступать под открытым небом. Там был деревенский амфитеатр с бревенчатыми скамьями, заполненный твоими поклонниками. Ты легко и изящно двигалась в танце, и публика начинала шевелиться. По мере того как танец продолжался, их охватывала страсть. Поднимаясь и расталкивая друг друга, они пытались подойти ближе, пока, наконец, окончательно не штурмовали сцену. Окружив тебя со всех сторон, они превратились в сатиров. Козьи шкуры покрывали их обнаженные тела с волосатыми масками и рогами, с поднятыми фаллосами. Я хотела побежать, чтобы задержать их, но ноги не слушались меня. Я лишь беспомощно наблюдала издалека, как они тебя засасывали.