– Давай я, – предлагаю я ей.
– Я справлять, – шепчет она. Мне страшно за нее. Я понимаю, что нужно увести Аллу и передаю ее волонтерам.
– Это ваш сын? – я слышу ровный как стекло голос Ульяны. – На вас похож, – тепло добавляет она, но без лишней эмоциональности. – Красивый. Очень.
Женщина начинает плакать.
Она справилась. Слава Богу! Я смотрю на потолок словно и правда могу увидеть там Бога и возвращаюсь на свое место. Но сейчас никто не спешит возвращаться к нам. И поэтому я сам начинаю искать себе работу. Я подхожу к пострадавшим и ненавязчиво вклиниваюсь в их разговоры и через пятнадцать минут за моим столом снова сидят люди.
****
Я никогда раньше в своей жизни так не уставала. Если я еще раз услышу про то, что кто-то умер, я просто сойду с ума. У меня нет сил. Совсем. Мои коллеги все уже выдохлись и покинули свои места. Остались только штатские с Хабибом и я. До конца смены еще час. Я судорожно поглядываю на часы и думаю только о подушке. Люди передо мной уже давно потеряли свои индивидуальные черты и сейчас все на одно лицо. Но голос мой по-прежнему как на аудио записи. Я стараюсь им помочь, но не понимаю качественно это у меня получается или нет. Я единственная женщина из всех сотрудников. Горжусь ли я собой в данный момент? Плевать вообще. Очень хочется курить и кофе. Подзываю волонтера и незаметно прошу принести мне кофе. Заканчиваю с пожилым мужчиной и выхожу на улицу вместе со стаканом в руках. Я без куртки, но мне не холодно. Мои чувства притупились и я мало что ощущаю. Только легкую тошноту. Я уже не способна сопереживать людям. Работаю просто на потоке. Но они плачут и благодарят. Значит, все получается.
– Угостите сигаретой, пожалуйста, – прошу я у штатских на улице. Похожи на спасателей. Они предлагают мне разные сигареты из открытых пачек. Я беру те, которые не самые крепкие. Подкуриваю у ближайшей зажигалки и отхожу в сторону. Я хочу побыть одна. Хочу оглохнуть и никогда больше не слышать про смерть. Пусть она сама сдохнет, сука! Я затягиваюсь и сразу улетаю. Не курила уже несколько лет и вспоминаю, как это может быть приятно. Кто-то мягко берет меня под локоть и отводит в сторону.
– С тебя уже хватит на сегодня, – говорит мужчина низким охрипшим голосом. – Иди в автобус, – распоряжается он. Конечно, это Хабиб.
Я смотрю на него сейчас без страха. Продолжаю курить прямо в его красивое, смуглое лицо.
– Я сама решу, когда мне хватит, – я вручаю ему в руки свой стакан с кофе и, докурив сигарету, тушу ее о колонну дворца. Выкидываю бычок в урну и возвращаюсь в зал. До конца смены еще сорок миную. В штабе по-прежнему много народу. Одни пострадавшие родственники уезжают, но появляются другие. Ровно, как и люди из списков пассажиров, они становятся либо выжившими, либо нет. И мне кажется это каким-то нескончаемым конвейером. Словно лента в магазине. Но как только я сажусь на свой стул напротив меня сразу появляется человек. И я радуюсь искренне. Я могу помочь кому-то еще. Люди верят в меня и я буду стараться до последнего.
****
Наша смена закончилась. Это были тяжелые двенадцать часов. Ульяна ушла вместе с нами, но я нигде ее не вижу.
– Ты не видел Ульяну? – спросил я у Ивана в автобусе.
– Здесь ее нет, – ответил он.
– Я видел ее в гардеробе, – ответил Вася штатский психолог. – Крутая баба. Думал, свалит одна из самых первых, – слышу у себя за спиной. – В результате, меня пересидела.
