— Может, сережки? — хмыкает и испаряется, будто и не было ее здесь.
— Н-да, — вздыхает мама Дани и качает головой. — У нее вместо мозгов явно сверкающая от золота комната.
— Вы ее не очень любите? — догадываюсь.
— Наверное, я ужасная свекровь и подтверждаю стереотипы о том, что матери сыновей не любят их жен, но да, — признается мне с легкой жалостью в голосе. — Я вообще не понимаю, как он на ней женился. Наверное, сильно головой ударился, когда месяц без сознания пролежал.
— Что?
— Пойдем на кухню пока. Я тебе расскажу, — предлагает, и я согласно киваю. Иду за ней в ожидании рассказа. — Богдан работал тогда в ОАЭ по просьбе отца. И Паулина с ним была. А потом они крупно поссорились. А Богдан у нас такой, что если что-то из себя выводит, он уходит в тихое место. В этот раз он пошел кататься на доске. Здесь волна его накрыла и… В общем, он так сильно ударился головой, что месяц в больнице провалялся! Месяц без сознания! Мы узнали, когда он уже в себя пришел! Мы даже не знали, что он в больнице!
— Накрыло волной?
— Да! Ужасно просто! Его Паулина тогда вытащила! — рассказывает, а я замираю.
— Но…
Но ведь все было не так…
Богдан
— Милый? — Паулина своей улыбкой вызывает еще большее отвращение.
Её поведение за столом ни в какие рамки не лезет! Это неприемлемо! Наша семья никогда не была замечена в такого рода отношении к людям.
Отец с матерью с детства прививали нам любовь к людям, независимо от профессии, цвета волос, роста, религии и других показателей. А уж врачей так и вовсе возвышали. Но ни я, ни мои сестры все же врачами не стали. Осознавали, какая это ответственность и уровень.
Это скорее Паулина и вся наша семья не дотягивает до Астры.
— Твоя мама сказала, что ты меня звал, — подходит ко мне сзади и, приобняв за плечи, целует в шею.
Нас ждет не совсем приятный разговор. Но судя по настроению моей жены, она об этом даже не догадывается.
— Почему позвал меня в кабинет отца, а не в нашу спальню? Я бы тебя сразу отблагодарила за подарок, — ее горячее дыхание раздражает кожу. Отчего-то неприятно. Раньше было все равно, но сейчас…
Не выношу.
С каждым днем Паулина отталкивает от себя все больше. Своими манерами, поведением, отношением к дочери, к окружающим, в конце концов.
— Будет тебе подарок! Присядь, хочу лучше тебя видеть, — указываю на стул напротив.
Для разговора с женой отец позволил воспользоваться своим рабочим кабинетом, расположенным на цокольном этаже. Так что истерик Паулины никому не придется слышать кроме меня.
— Ладненько, — вальяжно обходит стол и присаживается напротив. Облокотившись о стол, улыбается, словно действительно ждет чего-то.
Что моя мама ей пообещала, когда звала по моей просьбе? Очередную побрякушку за несколько миллионов?
— Тебе весело? Настроение хорошее? Удовлетворяешься, унижая других людей? — спрашиваю, отслеживая реакцию женщины.
Улыбка с каждой секундой становится все меньше. Воздух между нами начинает закипать. Зрительный контакт не прекращается. Паулина от напряжения прокашливается, словно першит в горле. Но я знаю ее как свои пять пальцев. Паулина тянет время. Думает, что сказать. Только было бы чем!
— Водички? — протягиваю ей свой стакан воды с лимоном.
— Богдаш, — тянет лицемерно. — Ну ты чего? Какое удовлетворение? Просто я была удивлена, что твои родители с таким контингентом общаются, — еще больше накаляет обстановку и меня.
