Девушки не слышат этого, поэтому, если бы через месяц Рома случайно встретил их в городе и принялся благодарить, что тот «перст кармы» оказался благословляющим, что он уверен, что именно после него в его жизни произошла тьма крайне маловероятных, но таких нужных ему случайностей, которые позволили попасть на съезд айтишников в Лондон, где он встретил чудесную Верену, без которой теперь жить не может, и себе поверить не может, что без кого-то теперь не может жить, то девочки бы вытаращили на него глаза, радостно бы улыбнулись, что у человека жизнь налаживается, да и пошли бы дальше. На что Лора бы сказала: «Вот видишь!», а Джулия ответила бы: «Всего один Рома! Не миллион же, хотя бы для начала!». А Лора бы закатила глаза и рассмеялась.
– Ты просто не представляешь, – тем временем продолжает Джулия, – как я невозможно, неописуемо, просто до визга костей, до Огня изнутри была бы счастлива, если бы в мое время, когда казалось, что просто с ума сошла, занимаюсь то ли ерундой, то ли эскапизмом, то ли обоими попеременно – да-да, что ты глаза на меня пучишь, как вожак маори, я не всегда была такой, да что ты, конечно, и в школу ходила, и Себя не помнила – с нашими школами поди Себя вспомни – так вот, когда казалось, что это единственный нормальный мир, все так, как должно быть, а никак иначе не должно – если бы мне тогда попался Человек-Дверь, я бы вышла еще до того, как он успел бы приблизиться. Лишь бы не упустить.
Лора идет, слушает Джулию и смеется:
– Да ты поэтому и Дверь не встретила, с тобой поди встреться такой. А до этого сперва поймай. Дверь предназначена и необходима тем, кому без нее не хватит сил. Великодушие Мира проявляется так.
– Получается, Великодушие Мира выглядит вот таааак? – Джулия смотрит на себя, точнее на свои ноги и руки, тянет последнее слово и дико смеется.
– Ну уж какое есть, – вторит ей Лора, – на какое, как у них тут говорится, кармы хватило, на такое и нагрешили. Ой, то есть намолили. Да, собственно, один черт, – Лора машет рукой, улыбается и отворачивается в ту сторону, где закат. Как раз с моста, на который они поднялись, отлично видно, как солнце соскальзывает за железнодорожные пути.
– Но мне нужно больше, – чуть погодя продолжает Джулия. – Вообще, было бы неплохо еще и побыстрее, но с протяженностью местных временных волн я, так и быть, смирилась… а вот с невозможностью нормально проводить сюда Все Свои Силы – не очень… – падающим с моста голосом заканчивает она.
Лора все еще смотрит на поезда, мчащие в закат со скоростью безопасного Берлинского метро, и, не отрываясь, говорит: – Тогда начни рисовать. Или писать. Или все вместе. Не хватает тебе Света, который проливаешь людям прямо в сердца при общении – заложи его в книги, в картины. Ты же умела – много лет этим занималась, вроде. Куда все дела? – она отворачивается от неба в ту секунду, когда последний луч, заговорщически мигнув напоследок, скрывается за горизонтом и продолжает:
– Отпечатай этот Свет на стенах Мира, оставляй его за собой везде, куда приведет жизнь. Те, кто в любом случае выберет Тьму – обойдут стороной. Зато тем, кто давно ищет Дверь, на вселенских костях – кубиках, в смысле – выпадет больше шансов случайно наткнуться на нее, проходя мимо кирпичной цветастой стены, или открыв наугад разворот в книжном, или еще где. Ищущих Мир всегда приведет и поставит перед Дверью любыми способами – тебе ли не знать? – спрашивает Лора и с улыбкой косится на подругу.
