Бычок сигареты и секс. Как связаны? - страница 5

Подумай об этом так: бычок – это эпитафия на могиле эрекции. Он – памятник испепеленной мощи. Только что ты держал в руках (или между губ) источник огня, объект, связанный с оральным удовольствием, с ритуалом, с мимолетным кайфом. Теперь ты держишь (или видишь под ногами) то, что от него осталось. Эта вещь больше не нужна. Она выполнила свою функцию – доставила дозу никотина, помогла скоротать время, стала частью ритуала соблазнения или самоуспокоения. Теперь она – балласт, мусор, от которого хочется избавиться. Разве это не напоминает то чувство пресыщения, иногда даже легкого отвращения, которое может возникнуть после секса по отношению к партнеру или к самому себе? Страсть прошла, осталась только усталость и… вот этот вещественный след – бычок. Он лежит в пепельнице или на земле как немой укор, как свидетельство того, что огонь погас.

Более того, сам акт избавления от бычка – это символическое завершение цикла, утверждение факта растраты энергии. Когда ты мнешь его пальцами, гасишь его, выбрасываешь – ты как бы говоришь: «Все кончено. Сила истрачена». Это жест отторжения, отделения себя от этого жалкого остатка. Но одновременно этот бычок – неоспоримое доказательство того, что акт был. Что огонь горел. Что энергия была высвобождена. Он – как подпись под документом о свершившемся факте. Маленький, грязный, но неопровержимый свидетель твоей слабости и твоего триумфа одновременно. Триумфа – потому что ты достиг пика. Слабости – потому что этот пик был мимолетным, и вот все, что от него осталось. Бычок концентрирует в себе эту двойственность финала.

Сравни состояние «быка» – напряжение, мощь, рев, готовность к действию – с состоянием бычка. Тишина, бездействие, пассивность, мягкость (он легко сминается), грязь. Это два полюса одного процесса. И переход от одного к другому – это суть того, что происходит при любой циклической трате энергии, будь то сгорание сигареты или сексуальная разрядка. Бычок – это финальная точка, нулевая отметка, с которой, возможно, начнется новый цикл накопления и растраты. Но сам по себе он – символ нуля, пустоты, оставшейся после вспышки.

Посмотри на кучу бычков в пепельнице или урне. Это кладбище маленьких смертей. Каждый из них когда-то был целым, нес в себе огонь, был объектом желания (пусть и химического). Теперь они лежат вместе – одинаково жалкие, смятые, потухшие. Это визуальное воплощение повторяемости цикла «желание – удовлетворение – опустошение». Эта куча бычков – коллективная память о множестве растраченных мгновений силы, о бесчисленных пиках, сменившихся спадом. И каждый отдельный бычок в этой куче – это индивидуальная история испепеленной мощи.

Именно поэтому слово «бычок» так точно описывает этот остаток. Оно несет в себе память о «быке» – о силе, о мощи, о потенциале. Но суффикс «-ок» и сам контекст (мусор, остаток) низводят эту мощь до минимума, до жалкого следа. Это слово – диагноз. Диагноз состояния после пика. Диагноз мужской силы после ее высвобождения. Это не просто название предмета. Это квинтэссенция идеи об угасшей страсти, о растраченной энергии, о неизбежности спада после любого взлета. Бычок – это физическое воплощение посткоитальной меланхолии, маленькое, грязное зеркало, отражающее опустошение, приходящее на смену экстазу. Это безмолвие, наступившее после рева.