Заклинаю, брат, отцом и нашей матушкой,
Ты пришли богатырей, да со своей дружиною!»
Стали тут бояре думу думати,
Так и этак размышлять прикидывать:
«Ежли войско Мурома не справилось,
Миром всем, с народным ополчением —
Нешто совладаем мы одной дружиною?!
Тут Сувор вставал, да кланялся, да речь держал:
– Ой, ты, гой еси, мой князь Ратмир, свет, Всеволодович,
Нас пошли пока богатырей разведать, что да как!
Вы ж пока тут дальше думу думайте.
Я возьму с собой ещё двух побрательничков:
Мухобоя меткого, да Лба Чугунного!
– Так тому и быть, – сказал Ратмир, свет, Всеволодович!
***
Борзой рысью скачут кони богатырские,
По дороге прямоезжей, по дороге муромской.
Стал вздыхать молодший Мухобоюшка,
Говорить:
– Здесь сторона моя родимая,
Тут я рос и сызмальства охотился,
Промышлял куницу, белку, соболя,
В глаз бил зверя,
Дабы не попортить шкурки ценные!
Как-то шел с охоты, зрю, а на дороженьке
Бой – лютуют, душегубствуют разбойнички!
На обоз боярский, на боярина со челядью,
Наседают с кистенями ярые грабастики!
Пара дюжин их, а слуг боярских – дюжина!
Ох, не сдобровать тогда б боярину,
Кабы я не стал пускать свои, да стрелы мелкие!
Ну, а после не прикончил в поединке атаман грозного!
Стал меня тогда благодарить боярище,
С ним и дочь его красавица Аленушка,
С папенькой она в обозе сием ехала!
Нонече она моя невеста нареченная,
А боярин – воевода княжества ростовского.
***
День проходит, два проходит, утром третьего
Прибыли богатыри ко граду Мурому,
Им со стен сказали, что гнездо, мол, змеево
На болоте топком расположено.
***
Вот втроём приходят на болото мерзкое.
Там же змеев ядовитых и не счесть!
Стал тут Мухобой стрелы меткие метать,
Стал Чугунный Лоб валуны швырять!
Они сотню перебьют – за сотней, тысяча!
Они тыщу истребят, а там уж тьма валит!
Доставал тогда Сувор кладенец-самосек
И пускал его на змеев поохотиться.
Самосек, как косой гадов косит,
Ядовитые жала с головами сносит!
Всех извёл – ни одного не оставил
И к хозяину в руки вернулся.
Тут же обратился снова перышком.
Поглядел тогда на солнышко Суворушка,
А оно уж на закат наладилось.
Говорит Сувор: «Одни езжайте, побрательнички,
Я ж перо верну, да и за вами воспоследую!»
Одолень-трава
Коль собрался к чародеям – запасись сперва,
Чтоб от слова колдовского уцелела голова,
Той ли сильною могучею защитою,
Что дают: плакун-трава, одолень-трава!
С перелет-травой Сувор вернулся к побрательничкам,
Почивали они спали под кусточками,
Потому как ночь на землю опустилася.
Стал искать их богатырь, да только услыхал,
Будто плачет некто безутешно, жалобно.
Пригляделся, ан на бреге невелика озера,
Плачет горько красна девица пригожая,
В лунном свете слезы диамантами!
Кожа ее белая, лилейная
И ресницы длинные, шелкОвые,
А коса колером – шкурка соболя,
Пышная, спустилась ниже пояса:
– Буди здрава, девица красавица,
Ты о чем грустишь, тоскуешь,
жаль моя, —
Так промолвил богатырь участливо?
Очи на него взглянули дивные
И уста проговорили сахарны:
– Буди здрав, могучий богатырь,
Только знай, что вовсе я не девица,
Вот живу и обитаю в сием озере,
Но не бойся, не русалка я бездушная,
Я трава, цветочек нежный белой лилии,
Белой лилии кувшинки, одолень-травы!
Завтра днем придет по небу туча грозная,
Посечет, побьет все градом лилии!
Всю красу мою цветущую, пахучую!
Буду долго я хворать и прятаться,
С ликом скорбным, да платочком перевязанным!
Перевязанным, да в кровь израненным!
Принялася снова слезы лить красавица!
