Кстати, раз уж речь зашла о работе, то добавлю, что единственным из нас, кто хоть чем-то занимался, был Мика. Не бог весть чем, но денежку заколачивал нормальную. Знаете, сейчас ведь модно снимать всякие видео, рассказывать о том, что ты поел с утра и куда сходил, и многим это вроде как интересно. Так вот, Мика их и снимал. Мне, признаться, очень стыдно упоминать подобную ерунду, но все-таки время меняется, появляются новые профессии, и нужно им соответствовать. Поэтому и приходится. А деньги, к слову, там бывают такие, что можно в обморок попа́дать, услышав цифру. Инженеры или бухгалтеры в жизни столько не зарабатывают, я прав, Мика?
– Альберт, не начинай. Сам же знаешь, что сколько бы мы ни спорили, все равно останемся при своих.
Ладно, дружище, ладно. И самому не хочется лишний раз расстраиваться. У меня ведь даже и речь немного съехала, заметили? Разговорился, как какой-нибудь Холден Колфилд, блин. И все из-за выпивки. Наклюкался виски, вот язык и развязался. Надо прекращать балаган, стать посерьезнее. К тому же вон мужик какой-то подруливает. Отвернусь к окну, сделаю вид, что не вижу его, а то еще спугну своей рожей.
– Извините, к вам можно подсесть? – послышался довольно-таки приятный голос с акцентом.
Мы повернулись. Рядом действительно стоял тот самый мужик – совсем уже немолодой, лет так под шестьдесят, холененький, свеженький, в пиджачке, с веселыми глазками и выбритым подбородком. Японец. Смотрел на нас, хитрец, и вроде бы улыбался, а вроде, и нет. Черт их разберет, этих старых азиатов, вечно они выглядят милыми, как в мультиках, что не пойми, злые они или добрые.
– Да, конечно, – ответил Ил.
Японец кивнул и подсел к Мике и Кроту.
– Вы, наверное, думаете, – начал незнакомец несколько застенчиво, – зачем к вам напрашивается какой-то старик? Видите ли, дело в том, что бар этот я открыл совсем недавно, и в России тоже живу не так много, поэтому мне интересно узнать каждого приходящего сюда поближе. Проникнуться, так скажем, его культурой, мыслями, настроением…
Японец замолчал и уставился на нас с заманчиво-вежливой улыбкой. Мы в свою очередь тоже уставились на него, но без всякого любования. Просто не понимали, зачем он подсел к нам? Почему не выбрал других для своих бесед? Вон и женщина сидит с мартини, и мужчины с водкой. Почему мы?
Наконец Ил догадался:
– Знаете, мне кажется, я впервые нахожусь в настолько приятном месте. И музыка не назойливая, и атмосфера очень уютная. Как будто бы даже и не бар, а хороший ресторан. Очень нравится.
Японец удовлетворенно кивнул. Штампованная речь на уровне «не обидеть» ему понравилась.
– Мы с женой специально старались сделать наше заведение как можно менее… суетным. Чтобы любой очутившийся здесь испытал гармонию, ощутил себя в правильном месте. Захлопнулась дверь – и мир уже не тот, каким кажется. Думаю, у нас почти получилось, только вот… – Японец на несколько секунд задумался, но, встрепенувшись, добавил: – Кстати, я же забыл представиться. Меня зовут Кэнго Тавана, но вы можете называть меня просто Японец, я не обижусь. Так или иначе, нет смысла загромождать память всякой мелочью. Тем более вы еще молодые, поэтому все выветрится, как из открытой форточки.
Последнее слово он произнес настолько забавно, что мы невольно улыбнулись. К счастью, Японец не стал на нас обижаться, а только еще больше расслабился и спросил:
