– В чём смысл игры на одно кольцо? – глупо спросил я, укорив себя за непросвещённость. Дарсия засмеялась.
– Стритбол. Он здесь достаточно популярен.
Я не привык наблюдать за спортивными играми, поэтому слегка озадачился. Игроки были так увлечены, что я даже на расстоянии чувствовал их зверскую энергию. Все высокие, как на подбор. Ловкие, как черти. Они выглядели счастливыми, и мне показалось, что в этот момент внутри что-то смещается, трепещет. Я закапал чувство поглубже. Что это? Зависть? Сам я никогда не ощущал эйфории от какого-то увлечения. Неужели это возможно?
– Алан, ты идёшь? – окликнула меня Дарсия, и я понял, что стою на месте. Вот кретин…
По возвращении домой сестра решила помочь мне с гербарием. Мы аккуратно разрезали белый картон, приклеили к нему листья и цветы. Работа кропотливая, но нам обоим нравится.
– Помню, как ты собирал его в детстве. – Дарсия улыбнулась.
– Осторожно, не сломай.
– Почему он тебе так дорог? Разве растения не цветут каждый год?
– Это воспоминания.
Когда я забивал гвозди в стену, чтобы развесить рамки, Дарсия открыла альбом, лежащий на столе. Там тоже хранился гербарий, только к нему прилагались записи о каждом цветке и листике.
– Ты мог бы быть ботаником или геологом, как тебе такое?
Молоток соскользнул, и я врезал себе по пальцу.
– Дьявол!
Секундное онемение – и боль растекается по моему телу. Сестре происходящее кажется забавным.
– Вроде вырос, а такой же неумеха.
– А твой парень в этом одарённый? – огрызнулся я. Дарсия наигранно надулась.
– У меня нет парня.
– Да?
– Да, придурошный. Не делай вид, будто это странно. У самого-то девушка есть?
– Расстался с Энджи полгода назад, – нехотя признался я.
– Энджи? Эта та, в очках, что жила напротив? Не знала, что вы встречались.
Я и сам бы предпочёл не знать, поскольку ничем хорошим эти отношения не обернулись. Но так уж случилось, что после переезда Кевина соседка Энджи стала единственной моей хорошей знакомой. Мы общались с детства, а я был уже не в том возрасте, чтобы заводить новых друзей и пытаться влиться в сформировавшиеся группы по интересам. В этом, пожалуй, заключается главная трагедия разрушенной дружбы. Пока есть человек, разделяющий твои радости и невзгоды – вам море по колено. Но вот, он исчез, и ты остался один на вечеринке, где никого не знаешь. Энджи оказалась спасительным тросом, за который я схватился. Мы невольно сблизились, а мать сказала, что мне уже пора завести девушку, как делают все нормальные подростки. Слово «нормальный» я недолюбливаю всю жизнь, уж слишком относительная мера. Иногда складывается чувство, что всем раздали брошюры, где были прописаны пункты нормальности, а на меня не хватило, и теперь приходится выкручиваться: спрашивая то у одних, то у других, какому стандарту я должен соответствовать сегодня.
Я предложил Энджи встречаться. Она ответила бурным согласием, однако ничего у нас не сложилось. Из наших отношений я извлёк очень полезный жизненный урок: не связывай себя с тем, к кому не питаешь настоящих чувств. Даже ради галочки нормальности. Энджи как девушка не привлекала меня совсем, зато я нравился ей на все сто. Она бесконечно лезла целоваться, при этом от неё несло едой и мокрый настырный язык её мерзко скользил у меня во рту. Мне часто хотелось блевать после наших контактов. В школе я постоянно слышал разговоры парней, которые хвастались не просто поцелуями, но и сексуальной связью. Отмечу, что все поголовно были от этого в восторге, и мне начинало казаться, что я какой-то неправильный. Сколько я ни пытался убедить себя, что поцелуй – это приятно, стоило Энджи дыхнуть, – и мне хотелось плакать от отвращения.
