Быстрый прорыв - страница 6

Помню, я уже была подростком, мама сетовала на то, что соседка на время берёт у неё новые прищепки для белья, а возвращает свои, да только старые. Мама не сразу заметила, что за несколько таких комбинаций почти все новые «превратились» в старые. На мой справедливый вопрос, почему бы не высказать свои претензии, мама, сама того не понимая, запрограммировала моё поведение на долгие годы: «Если я скажу, лучше она не станет, а ведь мне с ней видеться ежедневно». Вместе с прищепками мама подарила женщине возможность спокойно смотреть в глаза, а это немало.

После окончания школы, с благословения любимого тренера и с тридцатью рублями в кошельке, я поехала поступать в Ленинградский институт физической культуры имени П.Ф. Лесгафта. Страшно было до потери сознания, ведь тогда не было моды на поездки родителей со своими чадами-абитуриентами. Как только перрон исчез из виду, слёзы потекли из глаз. Аттестат у меня был без троек, а рейтинг профессии детского тренера, если бы он существовал в то время, занял бы место во второй сотне, поэтому буквально все, кто меня знал, отговаривали от этой затеи. Итог всем разговорам на эту тему подвела моя бабушка, Анна Дмитриевна: «Это чего? До пенсии, что ли, кувыркаться?» Но первые годы моей (а через два года и сестры) учёбы пришлось «кувыркаться» нашим родителям – работать на двух работах, чтобы была возможность высылать деньги на наше обучение. Спасибо маме, что привила вкус и научила нас шить, а вязать научились самостоятельно, поэтому можно было не только сэкономить деньги, но и проявить свою индивидуальность. Правда, в первую студенческую зиму проявила индивидуальность по-особому: ходила в резиновых сапогах. Купить кожаные можно было только одним способом – в четыре утра занять очередь в крупный универмаг, прогулять занятия в институте. Если делать это ежедневно в течение месяца, то могло повезти.

Учиться было очень интересно. Да и с группой повезло: все очень сдружились, прошло уже больше тридцати лет, но мы почти каждый год встречаемся, перезваниваемся и помогаем друг другу при необходимости. Заслуга в этом принадлежала нашему любимому куратору – Леониду Сергеевичу Киту. А какие интересные были дисциплины: анатомия, физиология, биохимия, спортивная медицина, психология! Почти по всем предметам преподавали нам доктора наук – потрясающие личности, не занятия, а спектакли, театр одного актера. Век бы училась у таких, но общежитие надоело до чертиков, в комнате – от пяти-шести до двенадцати человек.

В те времена практиковалось так называемое «распределение». После окончания учебного заведения выпускник был обязан отработать два или три года там, куда его пошлёт «высокая комиссия». Как правило, различными «хитромудрыми» путями почти все оставались в Ленинграде и в Ленинградской области.

А я запаслась вызовом в родную ДЮСШ-3 в надежде, что разрешат поехать туда. Комиссия сказала: «Девочка, ты не в своем уме? С красным дипломом в Вологду, где нет никакой перспективы с жильем? Иди, погуляй по коридору и подумай». Гулять по коридору я отказалась и поехала домой. А ведь могли бы и не позволить, так как Вологды в списке распределения не было, и судьба моя сложилась бы иначе. И не только моя…

Тридцать лет в одной школе проработала. Трудностей было много – ни денег на соревнования, ни спортивной обуви, ни формы, ни своего спортзала. Все время приходилось выкручиваться, выбивать, выискивать… Несколько тренировок в день в разных концах города выматывали до безобразия не сами по себе, а по причине транспортной – в подходивший после долгого ожидания городской автобус «вбиться» можно было далеко не с первой попытки.