Накануне, по пути домой, внимание Ширшова привлекла вывеска «Отдел заказов» на дверях одного из подвальных помещений дома, расположенного недалеко от нашей академии. Из любопытства он заглянул туда и разговорился с хозяйкой помещения. Чем он смог её очаровать – одному богу известно. Хотя надо заметить, что его открытая улыбка, бесхитростное выражение лица и ямочка на подбородке подкупали любого собеседника, особенно если этот собеседник был женского пола. Вероятно, в силу сказанного, а, может быть, в порыве внезапно проснувшейся щедрости, иногда помимо воли посещающей даже самого закоренелого скрягу, эта дама прониклась участием к этому симпатичному увальню и предложила порадовать его семью дефицитным продуктовым набором.
– И чем же ты, всё-таки, её обольстил, – донимали его одногруппники, глядя на это изобилие. Их терзало нескрываемое любопытство, и они состязались в выдвижении разнообразных, в том числе и не самых невинных, гипотез.
– Да ничем особенным, просто пообщались. Я поинтересовался, как бы мне купить для семьи эти вот штуки, которые у неё на прилавке. Она и согласилась. Ну, назвал эту тётеньку девушкой. А что тут такого? – он сконфуженно улыбнулся.
Далее, с его слов, события развивались примерно так. Увидев перед собой пакет с продуктами, Ширшов потеребил его в руках и замялся в нерешительности.
– Вы знаете, у меня семья большая. Семеро нас. Со мной вместе. – Он улыбнулся своей лучезарной улыбкой. Дама с уважением посмотрела на офицера и полезла за вторым набором.
– Вы не совсем правильно меня поняли, девушка. Таких как я семеро будет. И все люди семейные.
– Ну, что с вами делать, – покачала головой дама. Но, видимо, отступать ей уже было некуда. Как сложились их отношения в дальнейшем, нам неведомо, но он ещё не однажды радовал товарищей этими вкусными, как говорят подводники, доп-пайками. В таких случаях они между собой уважительно называли его «мамашей». Странно, что при этом никто не вспоминал про козлят.
* * *
Ширшов жил в общежитии в Песочном, и его соседом по квартире был преподаватель кафедры марксизма-ленинизма Станислав Панин. Он читал лекции по истории партии в потоке факультета, и в группе, в которой учился Кондратьев, вёл практические занятия. Хотя, на взгляд Олега, термин «практические» применительно к этой дисциплине звучал довольно нелепо.
Как выразился в отношении Панина их старший товарищ, характеризуя педагогов академии (по традиции новобранцы накрывали стол своим предшественникам, а те щедро делились секретами оптимального прохождения обучения) – это человек с глазами профессионального сумасшедшего. Глаза у него и действительно сверкали каким-то странным блеском. Служению идеалам марксизма он был предан беззаветно, и основные положения своей дисциплины доносил до аудитории проникновенно и без тени сомнения в голосе. Правда, со слов Ширшова, в быту он был волне адекватным обстоятельствам и вменяемым человеком.
На занятиях одногруппники частенько подтрунивали над товарищем.
– Что-то Панин к тебе неравнодушен. Никогда не поднимет, каверзный вопрос не задаст. Ширшов мялся, немного краснел и сконфуженно улыбался.
– Собаки вы лесные. Нам и так общения хватает. Ну что нового я ему скажу? Перед экзаменом наш шеф взял Ширшова в плотное кольцо осады и не давал ему спуска. Надо сказать, что, если шеф чего-то сильно хотел, он непременно этого добивался. И кольцо поэтому мог легко организовать даже в одиночку.
