Быть в форме - страница 4

Побродив по улочкам старого города в поисках какого-нибудь пристойного места, друзья остановили свой выбор на скромном кафе, у дверей которого стояла довольно приличная, но вполне сносная по меркам того времени очередь. Ситуация довольно типичная. Это сейчас некоторые возмущаются долгим ожиданием официанта. Тогда оно в расчёт просто не бралось – львиную долю времени обслуживания страждущих занимало наслаждение свежим воздухом у дверей заведения. Заняв очередь, они стали дожидаться своего часа.

Строгая, не лишённая определённого шарма военно-морская форма, будучи ещё сравнительно недавно предметом гордости и уважительного отношения окружающих к её обладателям, рельефно выделяла их на фоне окружающей среды. Нельзя сказать, что это обстоятельство здесь как-то согревало их и придавало привычную уверенность. Напротив, они слегка ёжились от холодных взглядов проходивших мимо рижан, некоторые из которых демонстративно отворачивались в сторону. Шёл 1988 год, и в странах Балтии настроение среди коренного населения приобретало всё более ярко выраженную сепаратистскую направленность.

Ширшов привычно переминался с ноги на ногу и поглядывал по сторонам. Что-что, а умение стоять в очередях – это неотъемлемый атрибут, составная часть нашего национального достояния. А для человека военного, по определению привычного к тяготам и лишениям и закалённого солидным стажем несения караульной службы, это умение и вовсе доведено до совершенства. Изобретательность – обратная сторона этого качества.

Вынужденный простой у нашего брата стимулирует его ум искать себе более достойное занятие, нежели поверхностный анализ попадающих в поле зрения предметов окружающего пространства. Стараясь освободиться от чреды ассоциаций и безудержного потока цепляющихся друг за друга бесконтрольных мыслей, он абстрагируется от внешней среды и инстинктивно переключает сознание в состояние, которые восточные практики называют созерцанием. При этом мозг не отвлекается на мелочи и сосредотачивается на главном, пытаясь проникнуть в его суть. Может быть поэтому из среды военных вышло немало рационализаторов и изобретателей. Олег не раз убеждался в этом, работая в стенах одного из институтов министерства обороны.

По всей видимости, схожее состояние овладело сейчас Ширшовым. Он рассеянно реагировал на реплики товарищей, невнятно отвечал на их каверзные вопросы. Друзья любили иногда, от нечего делать, подтрунивать над своим добродушным приятелем. Он невозмутимо вглядывался куда-то и что-то замышляя. В какой-то момент он оставил коллег и ненадолго исчез. Вскоре его фуражка мелькнула невдалеке. Он подошёл поближе к товарищам и махнул рукой.

– Мужуки, идём. Я обо всём договорился.

Ширшов подвёл группу к дверям какого-то небольшого, неприметного с виду здания. Никаких вывесок или иных признаков, мало-мальски указывающих на его принадлежность, не наблюдалось. У дверей висела какая-то невзрачная чеканка, выполненная в национальном стиле. Но и она мало о чём говорила. Ширшов постучал в дверь. Она открылась, но не сразу. На пороге появился почтенного вида пожилой швейцар в бордовой ливрее. Он услужливо кивнул.

– Господа офицеры, прошу вас.

«Господа» слегка сконфузились и прошли внутрь. Это обращение было непривычным и несколько резало им слух. Швейцар провёл их по ступенькам, ведущим в полуподвальное помещение. Там располагался гардероб. Они разделись и поднялись наверх, прошли в небольшое, похожее на фойе, помещение. И здесь их охватила лёгкая оторопь. Интерьер небольшого зала украшала мебель из красного дерева, кресла обтягивал бархат, окна были драпированы фактурными портьерами. На стенах, в массивных бронзовых рамах висели картины, их гармонично дополняла тяжёлая хрустальная люстра. Олег видел, как его товарищи старались не подавать вида, но скрыть охватившее их недоумение и любопытство им не удавалось.