Быть здоровым : век живи – век учись. 12 ступеней долголетия - страница 6

Вывороченные, раздутые от гиалуроновой кислоты губы, маскообразные, без единой морщинки лица от ботокса, косметические операции, липосакция, имплантация – всё искусственное. А наше тело любит правду, естественность, своё, человеческое видовое питание и предназначение.

Если вы узнаете себя хоть в чём-нибудь вышесказанном и задумаетесь, как же так получилось, то вот вам ещё одна причина. Именно она загоняет нас в управляемое стадо.

Много лет подряд я вела рубрику в ряде печатных изданий под заголовком «Мнение эксперта». Вела из номера в номер как специалист, мнение которого уважали. Сегодня экспертом стал интернет, а с него взятки гладки.

Прислушайтесь к словам замечательного учёного-лингвиста А. А. Зализняка, который не так давно ушёл из жизни. Привожу отрывок из его речи[4]:

«Мне хотелось бы высказаться в защиту двух простейших идей, которые прежде считались очевидными и даже просто банальными, а теперь звучат очень немодно.

1) Истина существует, и целью науки является её поиск.

2) В любом обсуждаемом вопросе профессионал (если он действительно профессионал, а не просто носитель казённых титулов) в нормальном случае более прав, чем дилетант.

Им противостоят положения, ныне гораздо более модные.

1) Истины не существует, существует лишь множество мнений (или, говоря языком постмодернизма, множество текстов).

2) По любому вопросу ничьё мнение не весит больше, чем мнение кого-то иного. Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин неправ, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт как серьёзный вызов биологической науке.

Это поветрие характерно не только для России, но и для западного мира. Но в России оно заметно усилено ситуацией постсоветского идеологического вакуума. Источники этих ныне модных положений ясны:

• действительно, существуют аспекты мироустройства, где истина скрыта и, быть может, недостижима;

• действительно, бывают случаи, когда непрофессионал оказывается прав, а все профессионалы заблуждаются.

Капитальный сдвиг состоит в том, что эти ситуации воспринимаются не как редкие и исключительные, каковы они в действительности, а как всеобщие и обычные.

И огромной силы стимулом к их принятию и уверованию в них служит их психологическая выгодность. Если все мнения равноправны, то я могу сесть и немедленно отправить и моё мнение в интернет, не затрудняя себя многолетним учением и трудоёмким знакомством с тем, что уже знают по данному поводу те, кто посвятил этому долгие годы исследования. Психологическая выгодность здесь не только для пишущего, но также и для значительной части читающих: это освобождает их от ощущения собственной недостаточной образованности, в один ход ставит их выше тех, кто долго корпел над освоением традиционной премудрости, которая, как они теперь узнают, ничего не стоит.

От признания того, что не существует истины в некоем глубоком философском вопросе, совершается переход к тому, что не существует истины ни в чём, скажем, в том, что в 1914 году началась Первая мировая война. И вот мы уже читаем, например, что никогда не было Ивана Грозного или что Батый – это Иван Калита. И что много страшнее, прискорбно большое количество людей принимает подобные новости охотно.

А нынешние средства массовой информации, увы, оказываются первыми союзниками в распространении подобной дилетантской чепухи, потому что они говорят и пишут, в первую очередь, то, что должно производить впечатление на массового зрителя и слушателя и импонировать ему, – следовательно, самое броское и сенсационное, а отнюдь не самое серьёзное и надёжное.