Бывшие. Она мне (не) нужна - страница 4
– Десять лет? – хмыкнул Пашка и повернулся ко мне. – А мне пятнадцать шили. Особо крупный размер. Взяли на кармане при понятых и генерале!
– Чего, бля? – хохотнул, пытаясь увидеть в его взгляде малейший признак шутки. – Ты че мне в уши льёшь, Лихой?
Мой друг в жизни не прикасался к дури, считая это поводом, чтобы начистить морду наркоману. На дух их не переносил, кровь кипела у него, потому как вырос в такой семье. Вечно избитая мать, отец-нарик, голодные братья и опека, приходящая домой как по расписанию.
Только что толку, что они приходили? Толстые и сытые тетки осматривали пустой и уже год неработающий холодильник, что-то задумчиво писали в кожаной папке, а после со спокойной совестью уходили. Никого не спасла эта опека… И сосед участковый тоже не спас. Отец все равно убил мать в очередной горячке.
Поэтому слышать про эту странную статью было абсолютно дико!
– Че ты несешь, Лихой?
– А вот когда я приехал показания давать, меня у ментовки и повязали. Куча свидетелей, толпа высокопоставленных начальников, даже сам генерал вышел следить за шмоном. В машине сумку с наркотой нашли, ну а дальше – меня в кандалы и в камеру. Срать они хотели на мои гражданские права, три месяца не пускали ни родных, ни адвоката! – Лихой вскочил и бросился к бассейну. Зачерпнул ладонью воду и стал плескать на голову. – Левин, сука…
– Кто?
Нутро коркой льда покрылось…
Я семь лет не произносил эту фамилию вслух. Семь гребаных лет!
– Левин. Заявился в камеру и сказал, если хочу выйти, то должен молчать. Мол, с тобой он всё перетёр, отпустили уже, припугнул легонько, и ты сам сбежал далеко-далеко… А я там остался! Ты что-то тоже не бросился меня искать! – Лихой подскочил ко мне и схватил за грудки, сжимая футболку у горла с такой силой, что ткань затрещала. – Что ж ты, друг мой, сразу ему поверил, что я скрысился? Поверил, что бросил? Сукой меня считал все эти годы, да?
Я ничего понять не мог…
Факты, воспоминания, слезы матери – все в кучу смешалось.
Тот месяц я помнил смутно, ориентировался по ощущению. И то, что говорит Пашка, было настоящим шоком.
Ко мне тогда в камеру отец пришел, сказал, что Лихой уехал из города, чтобы не светиться у ментов. Старик умолял меня написать повинную, дабы скостить срок… Но я упирался. Как баран ждал, что сейчас Пашка одумается и подтвердит, что никакой дом я не вскрывал, а с ним всю неделю бухал. Но друга всё не было, и не было…
А потом меня просто отпустили, передав письмо от девушки, которую я любил больше жизни. До сих пор наизусть его помню… Могу забыть, кому бабок занимал, когда ТО у тачки, могу просрочить загранник, но эти её долбаные слова помню.
Мы с Лихим долго молчали, смотря друг другу в глаза. Не шевелились, рычали, только пламя ярости не испускали. Он сжимал меня за горло, а я выкручивал его руку, видя, как ему больно… Но Пашка не отпускал, а я не привык сдаваться.
– Ещё рано? – вздохнула Алиса, тихо входя на террасу. Она не бросилась разнимать нас, просто прошла мимо и села в кресло. – Я думала, вы уже по третьему кругу бьете морды друг другу.
– Лиса, иди в дом, – рыкнул Пашка, и как только он разжал пальцы, я тоже ослабил хват.
– Никуда я не пойду. Секундант нужен? Нет? Но ничего, потерпите бабу в своем обществе. Кто-то же должен скорую вызвать? – она откровенно стебалась, вот только голос звенел от тревоги. – Тём, ты только помни, что я одна двух спиногрызов не вывезу.