Can’t Stop Won’t Stop: история хип-хоп-поколения - страница 6

Вот что сообщил писательнице Джилл Джонс, один из чиновников: «Идея заключалась в том, чтобы уберечь Манхэттен от уродства настолько, насколько это возможно. В Южном Бронксе настроили социального жилья, провели автострады и помимо этого разработали программу по расчистке трущоб, для того чтобы всё самое худшее вывезти с Манхэттена в другие районы. В какой-то момент всё покатилось по наклонной» [13].

А вот новые данные: Южный Бронкс лишился шестисот тысяч рабочих мест в производственной сфере; исчезло сорок процентов этого сектора. К середине семидесятых средний доход на душу населения упал до 2430 долларов, что составляло всего лишь половину от среднего дохода по Нью-Йорку и сорок процентов от среднего дохода по стране. Официальный показатель безработицы среди молодежи достиг шестидесяти процентов, а те, кто отстаивал интересы молодежи, говорили, что в некоторых районах реальная цифра была ближе к восьмидесяти процентам [14]. И если старая культура блюза возникла в условиях угнетения, принудительного труда, то хип-хоп родился в условиях безработицы.

Когда на гигантской автомагистрали гул машин сменился ударами отбойного молотка, в Бронксе оказалось достаточно «горючего», чтобы вспыхнуть.

Многоквартирные дома перешли в собственность владельцев трущоб, которые быстро поняли, что можно заработать ещё больше, если отключить отопление и воду, снизив таким образом налог на недвижимость, а затем устроить пожар и получить страховые выплаты. Один из пожарных описал этот цикл подобным образом: «Всё начинается с огня в пустующих квартирах. И вот огнем охвачено уже целое крыло здания».

Возникла своеобразная экономика упадка. Владельцы трущоб нанимали бандитов, поджигавших здания всего за пятьдесят долларов, чтобы получить сто пятьдесят тысяч по страховым выплатам [15]. Страховые компании получали прибыль от продажи большого количества страховок, которые выплачивались даже за пустующие здания. Организованные группы воров, многие из которых сидели на героине, выносили из сгоревших построек медные трубы, арматуру и металлолом.

«Каждый пожар в пустом здании возникал в результате поджога. Там никто не живет, и тем не менее, когда мы приезжаем на вызов, огонь пылает в тридцати окнах, – говорили пожарные. – Люди уезжают. Домовладельцы начинают экономить на обслуживании. Когда они перестают получать прибыль, всё больше квартир становятся пустыми… И вдруг появляется целый район, в котором никто не живет» [16].

Журналисты Джо Конасон и Джек Ньюфилд расследовали закономерности поджогов в Нью-Йорке на протяжении двух с половиной лет и обнаружили, что страховые агенты зарабатывали на комиссионных, пропорциональных количеству и стоимости проданных ими полисов. «Никто – ни банки, ни страховые компании – не заинтересован в том, чтобы инвестировать в строительство или восстановление жилья по разумной арендной плате, – писали они. – В жилищном строительстве поджог – это финальная стадия капитализма» [17].

Однако нашлись и те, кто утверждал, что бедные чернокожие и латиноамериканцы сами не хотят нормальной жизни, а ситуация с поджогами – лучшее тому доказательство. Дэниел Патрик Мойнихан, сенатор-демократ от Нью-Йорка, произнес: «Люди в Южном Бронксе не нуждаются в жилье, иначе они бы его не сжигали» [18]. В 1970 году он направил важную записку президенту Ричарду Никсону, в которой привел данные компании Rand Corporation о пожарах в Южном Бронксе и пожаловался на рост числа радикалов вроде «Черных пантер». «Вероятно, пришло время, – писал он в знаменитом обращении, – решить расовый вопрос с помощью „политики невмешательства“».