Can’t Stop Won’t Stop: история хип-хоп-поколения - страница 7

Мойнихан позже заявил, что его неправильно поняли, что записка не должна была просочиться в прессу, что он никогда не имел в виду, что чернокожие сообщества должны быть лишены доступа к социальным услугам. Какими бы ни были его намерения, президент Никсон поставил на записке отметку «Согласен!» и перенаправил ее в конгресс [19]. «Политика невмешательства» стала лозунгом тех, кто отрицал идеи расовой справедливости и социального равенства, она стала формулой, оправдывающей сокращение социальных услуг для жителей внутренних городов[13].

Принятие «политики невмешательства», которую оправдывали как «научный подход», привело к буквально настоящему взрыву. Руководствуясь непроверенными данными и моделями компании Rand Corporation, городские власти использовали эту «математику разрушений», оправдывая тем самым упразднение после 1968 года как минимум семи пожарных компаний в Бронксе [20]. Во время бюджетного кризиса середины 1970-х годов были сокращены тысячи пожарных и начальников пожарной охраны. Итогом стала отмеченная экологами Деборой и Родриком Уоллас «эпидемия» пожаров в Нью-Йорке.

Меньше чем за десятилетие Южный Бронкс потерял сорок три тысячи единиц жилья, что эквивалентно сносу четырех кварталов в неделю. В районе насчитывались тысячи бесхозных объектов и пустых зданий. Между 1973 и 1977 годами только в Южном Бронксе зафиксировано тридцать тысяч пожаров. Одним жарким июньским днем в 1975 году в течение трех часов было совершено сорок поджогов. Так полыхали не пожары праведного гнева, разгоревшиеся в Уоттсе и еще полудюжине других городов после убийства Мартина Лютера Кинга-младшего, но пожары опустошения.

Это было не просто очередное лето. Это было время между убийством Малькольм Икса и призывом хип-хоп-группы Public Enemy к действию. Год Змеи, время интриг и восстаний, мятежей и бунтов.

Вечером тринадцатого июля уличные фонари потухли, будто их погасила невидимая рука. Город погрузился в темноту. Эта ночь войдет в историю как нью-йоркский блэкаут. Мародеры заполонили улицы в гетто Краун-Хайтса, Бедфорд-Стайвесанта, Восточного Нью-Йорка, Гарлема и Бронкса. Из автосалона Ace Pontiac были угнаны пятьдесят новых автомобилей. Вооружившиеся пистолетами и винтовками владельцы магазинов на Гранд-Конкорс в течение следующих тридцати шести часов отчаянно сопротивлялись натиску возмездия и перераспределения.

«Той ночью я заметил, что они не причиняли друг другу вреда, – рассказывал позже один из горожан, – не сражались и не убивали друг друга» [21].

«Это была возможность освободить наше общество от людей, которые нас эксплуатировали, – рассказывал историку Айвору Миллеру граффити-художник Джеймс „ТОП“. – То, что произошло за те полтора дня, было сигналом для правительства, что у них серьезные проблемы с людьми во внутренних городах» [22].

Были совершены тысячи поджогов. Заключенные следственного изолятора в Бронксе подожгли три общежития. Сотни магазинов были разграблены.

Дым и осколки, полиция и воры попали даже в ситком «Джефферсоны»[14], сбив бодрый закадровый смех. В разыгранной по телевидению версии нью-йоркского блэкаута главный герой Джордж отправился из роскошных апартаментов Верхнего Ист-Сайда в Южный Бронкс, чтобы защитить свою незастрахованную химчистку, с которой он некогда начинал путь к богатству. «Я не собираюсь всё это разгребать, – клялся он. – Я собираюсь закрыть ее». Он давал отпор мародерам, пока его не приняли за одного из них и чуть не арестовали черные копы. В конце серии один из жителей Бронкса убедил Джорджа сохранить свой