– Ладно. Нет смысла гадать. Стоя тут мы ничего не узнаем. Давайте по порядку.
Пухлые губы Абхе скривились в усмешке, природа которой осталась неясна. Каран вздохнул и кивнул. Он продолжал косо посматривать на воду. Течение было тихим и спокойным. Поверхность ярко блестела в лучах солнца.
– Мы все устали, – добавил Шанкар, окидывая их взглядом, – нам надо отдохнуть. А там видно будет.
– Ну… тогда пошли? – молвила девушка.
Он кивнул, и они продолжили путь вдоль берега. Влажный песок лип к ногам и заглушал шаги. Джунгли, подступающие почти вплотную, стояли неподвижно. Временами из чащи доносились крики обезьян и щебетание птиц. Шанкар невольно ловил себя на мысли, что рад слышать пение пернатых обитателей леса. Раньше он не придавал этому значения. Но теперь красивый перелив разных голосов привносил в душу покой и умиротворение. Осознание, что все хорошо…
«Раньше я многому не придавал значения… но теперь… теперь все будет иначе».
Однако слова маленькой девочки, встреченной на берегу, невольно засели в голове. Пока они шли вдоль реки, Шанкар то и дело возвращался в памяти к тому разговору.
«Змей, поедающий слонов… после того, что мне пришлось увидеть… что нам пришлось увидеть… я ничему не удивлюсь. О, Богиня-мать[4], надеюсь, мы искупили свою вину и испытаний с нас достаточно[4]Змей, поедающий слонов… после того, что мне пришлось увидеть… что нам пришлось увидеть… я ничему не удивлюсь. О, Богиня-мать[4], надеюсь, мы искупили свою вину и испытаний с нас достаточно».
Путь вдоль берега проходил в тягостном молчании. Шанкар размышлял о словах Нюнг, о том, как примут их в местной деревне и примут ли вообще? Что делать, если им откажут в приюте?
Каран опять пристроился слева от охотника, дабы тот загородил его своим телом от кромки воды. Мальчишка продолжал косо посматривать на реку. Тихое и размеренное течение не успокаивало паренька. Скорее наоборот. Ему постоянно чудилось, что под переливающейся кромкой скрывается нечто жуткое и зловещее. Каран пытался сказать себе, что это всего лишь глупые страхи. Незачем принимать на веру слова незнакомой девочки.
«Мало ли, кто чего говорит? Не врут только твои глаза и уши».
Но страх плотно засел в глубине души. Память о той жуткой картине, что пришлось наблюдать, покидая долину Синдху, была еще слишком свежа. Закрывая глаза перед сном, Каран вновь видел, как огромная коричневая туша, венчанная смертоносным рогом, врывается в ряды неизвестных воинов. Как повозки с лошадьми подбрасываются в воздух, словно деревянные игрушки. Алые потоки текут по земле. Истошное ржание коней. Крики людей, полные ужаса и боли, заглушают все вокруг. Все, кроме одного. Сквозь всеобщий шум хаоса и смерти неизменно доносится леденящее душу шипение.
«С-и-и-рр-у-ш-ш-ш-ш».
Каран вздрагивал и просыпался в холодном поту. Сердце отчаянно колотилось и готово было выпрыгнуть из груди. И только осознание того, что это сон, и нежное поглаживание крепкой руки охотника помогало успокоиться.
Да, Шанкар был рядом. Всегда. И этот сложный переход через джунгли вдоль Обители снегов[5] не удался бы без него. Каждую ночь охотник сторожил их сон в ущерб своему. Мальчик до сих пор удивлялся, как тот все еще держится на ногах. Шанкар осунулся и похудел. Волосы, собранные в пучок на затылке, покрылись слоем грязи и приобрели сероватый оттенок. Под глазами виднелись круги, а сами они жутко раскраснелись, будто в них попала морская вода. Лицо его, всегда гладковыбритое, поросло крупной щетиной. Теперь он выглядел старше своих лет. Охотник пытался бриться своим медным кинжалом, но в условиях джунглей это было не так-то просто. Да сил и времени на подобную мелочь не оставалось.
