– А как же на породе лес вырос?
– Ну, это ты у него спрашивай!
– У кого? – округлил глаза Борисов.
– У леса! – весело засмеялся Царедворцев.
Вскоре показалась белая стела с надписью «Коркино», и автобус свернул с оживлённой трассы.
У железнодорожного переезда промелькнул памятник шахтёру с отбойным молотком на плече, а дальше потянулись деревянные домики пригорода, который всё знающий Царедворцев окрестил «Тимофеевкой».
– Остановите у молзавода, – попросил он водителя автобуса и пояснил Борисову: – Здесь ближе будет…
Дед Царедворцева жил недалеко от отвала.
Каменный, на высоком фундаменте дом заметно отличался от соседних деревянных строений своими размерами и крышей, крытой металлическими полосами, блестящими на солнце.
– Дед у меня – куркуль, – одобрительно сказал Царедворцев. – Огород у него – о-го-го… Да ты сам сейчас увидишь!
Дед-куркуль оказался щуплым старичком с бородкой-клинышком.
– Меня зовут Иван Васильевич, – протянул он Борисову сухую, мозолистую ладонь. – А тебя как звать-величать, молодой человек?
Борисов представился.
Иван Васильевич засуетился:
– Вы же с дороги, хлопцы, есть, наверное, хотите! Кольша, зови гостя к столу. Сейчас что-нибудь найдём у бабушки…
– А сама она где? – хрустя пупырчатым огурцом, выхваченным из ведра на веранде, спросил Царедворцев.
– Где-где – в Караганде! – ухмыльнулся Иван Васильевич. – С утра уехала в Шеломенцево за лесной вишней…
– У нас же своя растёт…
– Запас в хозяйстве никогда не помешает… Ты ведь любишь вишнёвое… – Иван Васильевич выставил на стол варёную картошку, тарелку с колбасой и белым хлебом и эмалированную миску с большими красными мясистыми помидорами. Взвесив один на ладони, он заметил с гордостью:
– Сам вырастил! Этими вот руками, да не в теплице, а на корню… Больше ни у кого здесь таких нет! Из Ташкента как-то привозили помидоры, так и те мельче моих… Ешьте, ребятки, не стесняйтесь! Это так, перекус… Бабушка вернётся, курочку запечём!
Пока они уминали за обе щёки простое, но аппетитное угощение, Иван Васильевич спросил:
– Кольша, помнишь, где смотровая площадка?
Царедворцев, не переставая жевать, кивнул.
– Вот и своди друга, покажи ему нашу гордость! Самый глубокий открытый угольный разрез на континенте… Второй в мире! Это вам не хухры-мухры… Само собой разумеется, соблюдайте технику безопасности… А завтра, утречком, соберём помидоры и на базар поедем…
– Зачем на базар поедем? – спросил Борисов у Царедворцева, когда они шли к разрезу.
– Помидоры продавать! Для этого и приехали.
– А я продавать не умею…
– Ничего трудного в этом нет… Взвешиваешь помидоры, умножаешь стоимость на вес, называешь цену… И главное – пошире улыбайся. Так лучше покупают… Я знаю – уже продавал в прошлом году…
– Как это продавал? Сам? Ты же председатель совета дружины! Разве можно?
– Так я же на каникулах! И ты на каникулах!
– Мне как-то стыдно продавать… – потупился Борисов.
– Ничего тут стыдного нет. У нас в стране всякий труд почётен! Продавцы же в магазинах работают… И никому не стыдно.
– Так это в магазинах, а мы на базаре… Вдруг кто-то знакомый увидит?
Царедворцев посмотрел на него ясным взглядом:
– Да не бойся, Витька, кто тебя здесь знает! Ну, не захочешь продавать, рядом постоишь, ящики посторожишь… Вот мы и пришли! Смотри, какая ямища!
Дно огромного котлована скрывалось в дымке испарений. Электровозы, которые на большом расстоянии выглядели, как игрушечные, тянули «на-гора» составы с бурым углём. На другой стороне разреза высилось несколько терриконов и виднелись маленькие домики.
