Если
«няня», тогда почему «Александр Александрович»?
Да, не
узнает. Может быть, разве что, где-то глубоко в подсознании некий смутный
образ…
- Китти?
– переспросил он.
- Yes! Yes! – радостно закивала женщина.
- Китти,
где здесь туалет? – спросил Саша.
В это
самое место хотелось жутко.
Но Китти
смотрела вопросительно. Странно, есть же у них это слово «toilet».
Кажется, поняла, но ей нужны были какие-то дополнительные пояснения.
- WC, - с готовностью пояснил Саша. –Watercloset.
- Вы слишком слабы, Ваше
Высочество, - засомневалась англичанка. - Вы дойдете? Есть судно.
Саша обалдел от обращения.
Первой мыслю было, что недопонял. Но «Your Highness» - это же определенно «Ваше
Высочество»! Он начинал сомневаться в своем английском, чего не было уже лет
пятнадцать. Но в этом странном доме был какой-то странный английский. И с
произношением что-то не то…
Судно удивило меньше. Эта
деталь говорила в пользу больницы и была не лишней, учитывая, что комната снова
принялась вращаться.
Он ожидал увидеть белый
эмалированный предмет, однако Китти достала из-под кровати фаянсовое
произведение искусства, расписанное голубыми цветами. Не ночная ваза, а просто
ваза. Назначение выдавала только форма: вполне классическая, причем не для
судна, а для горшка.
Ладно! У богатых свои
причуды. У богатых англичан – тем более.
Только, как он в Англии
оказался? Ехал же в Питер.
- Китти, мы в Лондоне? –
спросил он.
- Нет! Нет! Что вы, Ваше
Высочество! Мы в Александрии.
Час от часу не легче!
- В Египте? – спросил он.
- Нет, - замотала головой
Китти. – В нашей Александрии.
Саша не понял, что это за
«Наша Александрия», но решил отложить загадки на потом и заняться более срочным
делом.
Он попытался откинуть
одеяло, но это оказалось довольно трудным предприятием: рука слушалась плохо, и
голова опять закружилась.
Англичанка помогла, и Сашу
ждало новое открытие.
На нем была белая
батистовая рубашка до голеней, у которой имелся отложной воротник с оборкой и
длинные широкие рукава с манжетами.
Ладно! Потом! Очередное
чудо хотелось вытеснить куда-нибудь на периферию сознания и больше об этом не
думать.
«Я сплю, - сказал он себе.
– Просто еще не проснулся».
Китти помогла сесть на
кровати, и ее руки казались вполне материальными. Зато кровать до жути высокой.
До сих пор при его росте все они казались ужасно низкими.
Босые ноги коснулись
мягкого ковра, выдержанного в такой же синей гамме, как ширма и горшок. За
пределами ковра угадывался паркет, явно, дорогой. Не то, чтобы наборный, но из
светлых квадратов с более темной обводкой: дуб с орехом что ли? Было как-то
совершенно очевидно, что не ламинат.
- Я справлюсь, - сказал он
англичанке. – Отвернитесь!
Она послушалась. Хотя
требовать этого от медсестры казалось излишним. В конце концов, это условности.
Он с трудом подобрал свое
длинное одеяние и даже попал в емкость, которая была значительно меньше
унитаза.
Полегчало радикально. И он
начал замечать дополнительные детали.
Во-первых, ступни были
странно маленькими, и на привычный сорок пятый никак не тянули. Во-вторых, в
том самом месте было маловато волос, и вообще все было мельче обычного.
Стоял он не очень твердо.
Навалилась слабость, и он попытался вернуться в кровать, но это оказалось не
таким уж простым делом.
- Китти, - позвал он. –
Помогите мне пожалуйста.
Она повернулась, подлетела
к кровати, виртуозно обогнув горшок и помогла ему лечь.
