- Он, - сказал Николай
Платонович Огарев. – Тот же автор. Ни с кем ни спутаешь. Легкий стиль,
эрудиция, короткие фразы, очень короткие абзацы, отдельные строки вообще без
абзацев. Больше никто так не пишет.
- Потому что это против
правил, - заметил Александр Иванович Герцен.
- Он не стесняет себя
правилами, - усмехнулся Огарев.
- Да, тот же, что писал для
«Морского сборника», - кивнул Герцен. – Проект патентного ведомства, рассказ
про японцев и несколько переводов с английского в том же стиле. Тот, кто
подписывается «А.А.» Но в то, что автору тринадцать с половиной лет, мне до сих
пор трудно поверить.
- Пишет взрослый человек… -
задумчиво проговорил Огарев.
- Елена Павловна? –
поинтересовался Герцен. - Константин Николаевич? Оба в соавторстве? Оба в соавторстве
с привлечением Кавелина? Странно, что люди, которые за всю жизнь ничего не
написали, вдруг за три месяца выдали несколько довольно качественных текстов.
При этом на Кавелина совершенно не похоже.
- Да, - кивнул Николай
Платонович. – Ни на кого не похоже.
- Что мы имеем? – продолжил
Герцен. – Статьи и письма человека, явно очень осведомленного о происходящем в
семье императора. Возможно, члена семьи. Очень начитанного. Явно знающего
несколько языков, судя по числу заимствований. Испытывающего прямо-таки
верноподданнический пиетет перед императором. Похоже, искренний. При этом
либерала, и довольно радикального. И в писаниях этих ровно то, что говорит
малолетний князь Александр Александрович буквально на каждом углу. Кто, если не
он? Как бы нам не хотелось усомниться в появлении гения в царской семье.
Огарев открыл крышку рояля и
стал наигрывать «Трубача».
- Он это приписал какому-то
Щербакову, провинциальному дворянину, выпускнику Историко-филологического
факультета Московского университета. Про которого, правда, больше ничего не
известно.
И напел:
- Знай, все победят только
лишь честь и свобода! Да, только они, а все остальное - не в счет.
- «Я ни от кого, ни от чего
не завишу. Встань, делай, как я, ни от кого не завись!», - усмехнулся Александр
Иванович. – Интересно, а ему не влетело за эту песню?
- Список передали через
Тургенева от Якова Ламберта, - сказал Огарев. – Может, еще не дошло до Александра
Николаевича. Интересно знает ли наш корреспондент собственные стихи?
- А вот мы у него и спросим,
- сказал Герцен и взял лист бумаги.
- Попроси тексты песен, ноты
и аккорды, - подсказал Огарев.
- Кстати, он на публикацию
напрашивается, ты заметил?
- Предложи под псевдонимом.
«Ваше Императорское Высочество!
– начал Герцен. – Спасибо за письмо. Разумеется, без Вашего позволения, мы
ничего печатать не будем, но можем предложить Вам публиковаться у нас под
псевдонимом. Хотя статьи нам были бы более интересны, чем просто переписка.
Например, Ваше мнение об «Уложении» 1845 года и как оно соотносится с Вашими
взглядами, которые Вы излагали летом в гостиной Вашей матушки. Мне кажется к
ним больше бы подошел кодекс Наполеона, чем кодекс Николая Первого, который Вас
так восхищает.
