- Политическая дискуссия?
- Молодец, Никса. Если быть
совсем точным – это острая политическая дискуссия с жестким оппонентом, иногда
переходящая на личности. Ну, там: «пес смрадный», «блядин пархатый»,
«самовластительный злодей», «узурпатор», «тиран и убийца», «кровавый ублюдок», «национал-предатель»,
«безродный космополит», «враг России» и так далее. Переписка Грозного с
Курбским была первым зарегистрированным в русской истории политсрачем. Точнее
Курбского с Грозным, ибо по инициативе первого. Это, как если бы нам первым
Герцен написал.
- А он и написал. Мамá в
«Колоколе». До этого было еще несколько открытых писем к папá.
- Да? Дашь почитать?
- Конечно.
- Значит, у нас переписка по
инициативе оппонента. Но не всегда так бывает. Не каждый политсрач затевает тот
участник дискуссии, что находится в оппозиции. С лоялистами тоже бывает. Иногда
политсрач заканчивается тюрьмой для одного из собеседников, особенно если
второй использует троллинг.
- От слова тролль?
- Да! Троллинг – это особый
прием для выведения из себя оппонента. Высокое искусство заключается в том,
чтобы твой корреспондент начал нести нечто явно выходящее за рамки дозволенного
«Уложением о наказаниях уголовных и исправительных». Вот тогда-то он и садится!
- Это такая победа в споре?
- А что скажешь: не победа?
Но для нас этот метод не подходит, ибо оппонент в Лондоне. Троллинг очень
хорошо работает против всяких арестованных революционеров. Например, его с
успехом использовал Николай Павлович во время допросов декабристов. То есть
начинаешь ты троллить заключенного - он выходит из себя, и все тебе и
выкладывает. Причем без всяких лейденских банок!
- Причем здесь лейденские
банки?
- Ну, право, как маленький,
Никса! От лейденских банок идет электрический импульс. И, если он идет через
тебя, это как бы не очень приятно.
- Ну, какие пытки, Саша! В
девятнадцатом веке живем!
- И то верно. Оставим этот
средневековый трэш векам двадцатому и двадцать первому.
- Ты считаешь, что пытки
будут в двадцатом и двадцать первом?
- Я знаю. Ладно, мы
отклонились от посвящения тебя в высокое искусство политсрача. Троллинг бывает
толстый и тонкий. Толстый троллинг – это прямые оскорбления, чем унизительнее,
тем лучше. Например: «Ах, ты, трусливый тщедушный дрищ, соплей убить можно, и
как ты мстить собираешься? Ни на что не способен!» «Как это ни на что не
способен? – отвечает собеседник. – Пойду возьму пистолет и завтра убью царя».
Тут в дискуссию вмешивается Третье Отделение, и она благополучно заканчивается.
Причем провокатор остается на свободе и идет троллить дальше.
- Ну, знаешь!
- Не спорю. Толстый троллинг
недостоин джентльменов. Как писал князь Курбский Андрей Михайлович
«интеллигентные люди не должны опускаться до непарламентских выражений». И не
опустился, между прочим, в отличие от Ивана Васильевича.
- Князя тоже было в чем
упрекнуть, мягко говоря.
- Я сейчас не о нем, а
исключительно о стилистике их с Грозным бессмертной переписки. Так вот, для
мужей благородных существует тонкий троллинг. И тут нам надо быть осторожными,
потому что искусством тонкого троллинга Александр Иванович не то, что в
совершенстве, но на начальном уровне вполне владеет. Так что «Уложение» 1845
года на стол, с закладочками и чтобы нигде не выйти за рамки.
- Есть еще цензурные
циркуляры.
- Ну, знаешь! Мы же не в
журнал пишем. Если мы еще будем на цензуру оглядываться, какой уж тут
политсрач!
