- Со мной дискутировать,
значит, уже надоело?
- Ты консерватор, Никса. Ты
справа от меня, а Герцен – слева. Это совсем другой срач.
- Нашел консерватора! Тонкий
троллинг это про твои взгляды?
- Про взгляды это вообще
ласково, троллинг начинается с расстрела на Сенатской площади. Никса, ты знал
про проруби на Неве?
- С ума сойти, Сашка! Ты
чего-то не знал?
- Были проруби?
- Да, но Бестужев собрал на
льду войско, чтобы идти на Петропавловскую крепость, так что по ним не просто
так стреляли.
- Что бы я без тебя делал!
Знаешь, политсрач хорош не только бурей эмоций и невозможностью от него
оторваться. Он хорош тем, что ты учишься. Ты начинаешь рыть материал, чтобы
опровергнуть оппонента. Вообще, если тебе начинают рассказывать про тысячи
погибших и гробы, сложенные штабелями на стадионе, надо проверять и
перепроверять. Как правило, трупов оказывается раз в десять меньше.
- Саш, были трупы. Про
раненых, которых живыми опускали в проруби, для меня новость, разве что дед не
знал. Но то, что стреляли картечью, а потом из орудий, и Люди пытались убежать
по Невскому льду – это правда. И больше тысячи погибших – правда.
- Плохо. Тогда у нас в
загашнике одна Вандея. И это не самый изящный аргумент, потому что в стиле «сам
дурак».
- Саша, 14 декабря было
военное столкновение, мятежники стали отстреливаться. И до того их целый день
увещевали и добром уговаривали разойтись.
- Но в основном наверняка
погибли случайные люди.
- Да, как на любой войне.
- Все равно стрелять из пушек
по толпе – это не комильфо.
- Дед очень это переживал, -
сказал Никса. – Когда умерла его любимая дочь Адини, наша с тобой тетя, он
сказал, что это божья кара. Она родилась в 1825-м и не дожила до двадцати.
- Это его не извиняет. Рылеев
тоже раскаивался, однако его повесили, причем дважды.
- Он был одним из главных
заговорщиков. А относительно «дважды» дедушка при этом не присутствовал. Он был
в Царском Селе, и его просто не уведомили, что веревки оборвались.
- Никса, когда ты кого-нибудь
соберешься вешать, ты уж при этом присутствуй.
- Не соберусь, ты меня
убедил. После тех пятерых дедушка больше не казнил ни одного человека, за
тридцать лет царствования. И ничего, монархия устояла.
- Зато были шпицрутены.
- Саша, ты словно становишься
на позицию Герцена и обвиняешь.
- Я просто хочу понять, что
мне отвечать.
- Отвечай, что шпицрутенов
больше не будет.
- На тебя сошлюсь.
- Ссылайся.
- А отчего умерла Адини?
- От чахотки.
- Понятно. Ну, с туберкулезом
я еще разберусь.
И Саша сел за ответ.
«Любезный Александр
Иванович!» - начал он.
- Никса, а давай эпиграф
вставим?
- Какой?
- А вот какой!
И Саша написал:
«И пишет боярин всю ночь напролет,
Перо его местию дышит;
Прочтет, улыбнется, и снова прочтет,
И снова без отдыха пишет…
А. К. Толстой»
- А! – сказал Никса. – Тонкий
троллинг?
- Он самый.
«Спасибо огромное за ответ! –
продолжил Саша. – Принять Ваше предложение о публикации я никак не могу,
поскольку какой бы псевдоним я не взял, меня тут же опознают по стилю.
А менять стиль я не хочу: это
кожа, а не платье.
Мнение мое об «Уложении» 1845
года остается коленопреклоненным, и Вы меня не переубедите. Тут болтают, что я
отношусь к нему свысока, говоря, что это «юридический шедевр» для своего
времени. Это не так. Это вообще юридический шедевр. На мой взгляд, лучший
европейский кодекс первой половины 19 века.
