- Бывают, наверное, и
сумасшедшие.
- Бывают. Но не надо на них
все списывать.
- «Во всех бунтах виновато
правительство» - это, конечно, золотыми буквами на мрамор.
- Это так, Никса. Просто
запомни. Правительству надо не пережимать. Иногда бунты вспыхивают только
потому, что власть пыталась довести ситуацию до собственных представлений об
идеале и делала слишком много лишних движений, где лучше было просто
проигнорировать.
- Давай ты это перепишешь, а
оригинал я возьму себе, ибо шедевр, - сказал Никса.
Саша вздохнул и переписал.
- Интересно, поддержит ли наш
собеседник совкосрач, - проговорил он.
- Что поддержит?
- Совкосрач – это особый вид
политсрача, где в словесном сражении сходится социалист и антисоциалист, или
коммунист и антикоммунист. «Совкосрачем» называется потому, что по одной из
теорий социалистическим государством должны управлять Советы рабочих и
крестьянских депутатов, и страны с такой системой правления называются
«советскими». Все аргументы в совкосраче давно известны и повторяются из
дискуссии в дискуссию.
- Убедить оппонента в своей
правоте вообще без шансов, - продолжил Саша, - ибо социалисты так увлечены
своей прекрасной мечтой, что никаких неприятных фактов не замечают вовсе. Так
что совкосрач, вообще говоря, бессмыслен. Но познавателен с очки зрения
изучения идеологии врага.
- Как и вообще все политсрачи,
- добавил он. - Скорее всего, политические взгляды вообще определяются
особенностями психологии.
- Ну, пошли к тебе! – сказал
Никса.
И прихватил штатив и
фотоаппарат.
Как выяснилось, Николая
специально учили фотографии. Ну, модно же.
Сашина часть комнаты
действительно выглядела колоритно. Когда-то давно, кажется еще в советское
время, он видел спектакль про студентов, где примерно также были устроены
декорации: обшарпанная стена с высоченными стопками книг, напоминающими
разнонаправленные Пизанские башни.
Стена была вполне приличная,
но стопки книг впечатляли и вызывали глухое бешенство Зиновьева.
Жаль, что микроскоп пришлось
подарить Склифосовскому.
Никса установил штатив и
громоздкий фотоаппарат и сфоткал сей натюрморт под кодовым названием
«Студенческая келья Вел. Кн. Александра Александровича».
Когда фото было готово (а
именно через неделю) братья приложили его к письму и запечатали столь же
многослойным образом, как и предыдущее.
Первый снег выпал еще в
октябре, а к середине ноября уже покрывал землю толстым слоем, так что лошади
ступали осторожно и не горели желанием переходить на рысь. Последнее Сашу
вполне устраивало. Он с горем пополам научился держаться в седле, но никакой
аллюр быстрее шага был ему недоступен.
Зато отношения с Геей становились
все лучше. Причиной того были регулярные посещения Сашей конюшни, причем всегда
с морковкой. Так что Гея преисполнилась преданности к хозяину и всякий раз
встречала его радостным ржанием. То есть была благополучно приручена.
А Саша оценил лошадей. Лошадь
– это очень красиво.
Как писал Киплинг: «Что
опьяняет сильнее вина: лошади, женщины, власть и война». Наконец-то, Саша
оценил пункт первый.
С женщинами было не очень.
Компания у принцев оставалась совершенно мужской.
Власть всегда была для Саши
только средством для воплощения своих идей.
А война по-прежнему не
прикалывала. Все-таки при всем своем антисоветизме, Саша был воспитан в СССР на
лозунгах «Миру – мир!», «Мир – народам!», «Мы за мир!» и «Нет – войне!». И
искренно считал войну неким коллективным сумасшествием, крайне невыгодным и
разрушительным.
