- Да? – опешил Гогель.
- Для меня это неважно, но для батюшкиных советников,
надеюсь, станет аргументом для того, чтобы не преследовать людей попусту.
- При Анне Иоановне на реку Выг к старообрядцам-поморам
прибыла комиссия графа Самарина проверять, молятся ли выговцы за царицу, -
вспомнил Строганов, - так они срочно внесли в молитвенники нужную молитву.
Общим собранием монастыря.
- Не думаю, что её выдумали для меня, - заметил Саша. – У них
бы времени не хватило. Так значит воз и ныне там со времен Анны Иоановны? Сто
лет с лишним?
- Тогда не все поморцы согласились с этой уступкой, -
продолжил Строганов, - часть монахов покинули обитель под предводительством
старца Филиппа, и его последователи и сейчас не молятся за власть, которую
считают «антихристовой».
- Но запечатаны почему-то рогожские алтари, - заметил Саша.
- Филипповцы ещё вреднее, - сказал Строганов.
- Серьёзно? А я бы плюнул. Не молятся – и хрен-то с ними!
Колонный зал Дома Союзов (ой, то есть Благородного Собрания)
был совершенно таким же, как в 1986-м, когда Саше вручали аттестат об окончании
179-й школы. Высоченный полоток, белые коринфские колонны, хрустальные люстры в
два яруса. Только вместо стульев перед сценой – накрытые столы. На столах
серебро, тонкий фарфор и цветочные композиции. Пахнет эстрагоном, розмарином и
острым сыром. Кухня, к счастью, не постная, но, увы, французская. Саша
предпочитал попроще.
Вина ему не полагалось, к грибам он был равнодушен, а как
можно употреблять в пищу что-то улиткообразное не понимал вовсе. Так что
налегал на рататуй из баклажанов и сыр с восхитительной зелёной плесенью, которую
никогда не считал лишней. Правда, его пятидесятилетний желудок, там в будущем,
не вполне разделял пристрастия хозяина.
Мероприятие носило официальный характер с тостами за
государя, государыню и всю царствующую фамилию. И Саша было решил, что оно не
стоило ни ссоры с Гогелем, ни грядущего объяснения с отцом.
Да и народу присутствовало маловато по сравнению с толпами
студентов на вокзале и многолюдным купеческим собранием.
- Насколько в Москве дворян меньше, чем купцов? – спросил
Саша у Строгонова.
- Меньше, - ответил граф. – Но не в этом дело. Просто не все
пришли.
- Почему?
- Не все приветствуют начинания государя, - тихо сказал
Строганов.
Постепенно дворянство поддалось действию французских вин и
разговорилось.
К этому моменту Саша успел понять, что знаменитый луковый суп
– это не так уж плохо, особенно, если на курином бульоне и с крутонами.
Принесли клубнику со сливками, что тоже было ничего.
- Это из имения Ясенево князя Сергея Ивановича, - пояснил
Строганов. – Он президент нашего Московского общества сельского хозяйства и
Российского общества любителей садоводства.
Саше представили многих присутствующих, и он далеко не всех
запомнил, но фамилию упомянутого князя забыть было нельзя, ибо она была:
Гагарин. Но не Юрий, а Сергей. Князь выглядел лет на восемьдесят, имел седые
бакенбарды, седые брови и полностью седые волосы, которые, тем не менее, до сих
пор вились. Черты лица правильные, нос прямой, лицо в морщинах.
Аристократическая рука с длинными пальцами держала серебряную мини-вилочку для
собственного производства клубники. Судя по времени года, тепличной. Но Саша не
стал придираться по поводу недостаточной сладости и ароматности.
Сидел князь на почетном месте, справа от генерал-губернатора.
То есть Строганова.
