Его попутчик, лениво развалившийся в седле, медленно повернул голову и прищурился.
- Кто она? – спросил он, едва ворочая языком. – О ком ты говоришь, мой друг Киссар?
- Она, та девушка из моего алу, о которой я тебе рассказывал! Видишь, на берегу? – Голос Киссара дрожал от восторга и возбуждения.
Он замер и жадным взором впился в маячившую в негустых зарослях кустарника девичью фигурку.
Склонив голову набок, купальщица отжимала рукой тяжёлые иссиня-чёрные вьющиеся пряди. Речная вода стекала по её гладкому великолепному телу. Кожа девушки не была так темна, как у женщин селения, чья жизнь протекала под палящим солнцем, её лишь слегка оттенял ровный золотистый загар. Стан её был строен и гибок, она походила больше на небесное создание, нежели на смертную женщину.
- Разве она не божественна? – взволнованно прошептал Киссар.
И полуобернувшись, снова обратился к своему спутнику:
- Помнишь, в одном из храмов Ура мы видели вырезанный в камне облик Иштар? Ты только посмотри, до чего же эта девушка похожа на неё!
- Видно, утренняя прогулка верхом так и не выветрила хмель из твоей головы, бедный Киссар, – молвил тот, цедя слова сквозь зубы. – Ты здорово веселился всю ночь напролёт, каждую девку в Доме утех, что побывала в твоих объятиях, называл своей богиней. Я и думать не смел, что после столь бурных забав тебе будут мерещиться нагие богини, да ещё такие, как Иштар, на берегу реки, в каком-то захолустье...
- Ишведаку, ты так же глуп и слеп, как тот мул, которого на прошлой неделе купил твой дядя! – со злостью проговорил Киссар и махнул рукой.
Колени его дрожали, и он был просто не в силах отвести зачарованный взгляд от прекрасной купальщицы.
Ану-син наклонилась, и густая мокрая масса волос на миг скрыла её лицо и обнажённое тело. Девушка взяла свою одежду, стряхнула с неё песок и, повернувшись, пошла от берега быстрыми лёгкими шагами по направлению к маленькой рощице из перистых пальм.
- Ты видел, Ишведаку?! Видел её?! – вскричал Киссар и, подбежав к коню, ловко вскочил на него. Глаза его блестели лихорадочным огнём; взволнованное дыхание прерывисто вздымало и тяжело опускало широкую грудь.
- Да ты просто обезумел, друг мой! – Ишведаку искоса, настороженно наблюдал за Киссаром. – Что для тебя она, эта женщина, с её жалкой участью рабыни?
- Что она для меня, я не знаю, – взволнованно ответил сын Залилума, сверкнув глазами. – Но я знаю, что она унесла с собой мой покой! И я знаю, что ни одна женщина не вызывала во мне такого жгучего желания, как эта!
- Так овладей ею! Ты же можешь сделать это прямо сейчас, в той пальмовой роще, куда она ушла, – предложил ему невозмутимый Ишведаку.
- О, ты не знаешь её! – отозвался Киссар изменившимся голосом. – Она скорее броситься тигру в пасть, чем позволит мне дотронуться до неё хотя бы пальцем.
Киссар умолк, охваченный одной мыслью, и потом, глядя на своего приятеля, пообещал:
- И всё-таки она будет принадлежать мне, или я не Киссар, сын Залилума! Тебе же, друг Ишведаку, предстоит стать свидетелем моей самой блестящей победы. Клянусь Мардуком!
Ишведаку пожал плечами и ухмыльнулся.
- Может, я и слеп, как мул моего дяди, но всё-таки не настолько глуп, чтобы терять голову из-за какой-то спесивой девчонки, которая всего лишь рабыня.
- Знаешь, – ответил ему Киссар, задумчиво глядя куда-то вдаль, – если бы все рабыни обладали таким норовом, как эта девушка, жёнам вельмож пришлось бы многому у них научиться...
