Слово Валькзиора было оружием, которое не требовало усилий. Оно проникало в глубину души, и это было не просто манипулирование эмоциями. Это была глубокая и искусная игра с подсознанием, которая заставляло всех, кто его слушал, терять способность к трезвому суждению.
О, как много было в этом голосе! Казалось, что он мог убаюкать даже самого подозрительного и осторожного противника, пока не настал момент, когда он уже оказался в самой ловушке.
Валькзиор был опаснее, чем он казался. За этим мягким и спокойным голосом скрывалась глубокая тьма, готовая поразить в самый неожиданный момент, подобно тому, как кошка, казавшаяся невинной и ласковой, вдруг превращалась в безжалостного хищника, настигающего свою добычу. И его голос был его оружием, и он им владел, как никто другой…
Элиана повернулась и почтительно кивнула, совершив этот жест вежливости исключительно из воспитанности. Лорд Валькзиор со своей стороны почтительно поклонился, придержав рукой плащ и шпагу, с чувством собственного достоинства, которого было у него не отнять. Он выпрямился в полный рост и глядя леди Элиане прямо в глаза, а взгляд его проникал, как уже упоминалось, даже в тонкий энергетический флюид любого алиоцина, и продолжил:
– Вы осознаёте, Леди Элиана, что в обществе назревает раскол, чьи тлеющие угли были заметны всем неравнодушным задолго до того, как казнаторы почуяли кризис экзистенциальности, не сумев проявить себя должным образом в Оксифире… Знаете ли, как природа каждого алиоцианина, так и общественности требует течения, течения, подобного бесконечности, той, которую являет непознаваемый Оксифир. И если этого не происходит, то такое положение приносит страдания всем…
Элиана смотрела на Лорда, внутри хорошо понимая, что какое бы «положение в обществе» не сложилось, Валькзиор однозначно использует его себе на руку.
Лорд Валькзиор был алиоцином, но в его сущности было нечто большее, чем просто кошачья грация шедоуида и сверхалиоциановская ловкость. Он был воплощением безмерной гордости, великого тщеславия, а его интеллектуальная мощь и сверхспособности позволяли ему играть в игры, которые могли бы сбить с толку даже самые изощрённые умы. Для него мир был сценой, на которой каждый акт мог быть предсказуем, если только ты знал, как заставить других действовать по твоему сценарию.
И хотя в его глазах не было искры доброты, в его поведении не было признаков невинности, в его планах всегда оставалась одна тонкая грань – ему нужно было нечто большее, чем просто власть или победа. Его интересовала сама суть контроля, сам процесс манипуляции, как если бы мир был его лабораторией, а все живые существа – его подопытными.
В свете сияющих звёзд и ночных фонарей, изливающих мягкий розоватый свет, вдалеке возвышалась Башня ВСБ (Ведомство Стратегической Безопасности). Валькзиор, устремив свой взгляд на Башню, продолжил:
– Ооо, Леди Элиана, грядут большие перемены, и кто как не мы с вами являемся давними, очень давними инициаторами этих эпических событий. Комиссар наверняка уже навострил уши и хвост, – продолжая смотреть уже сквозь пространство и даже сквозь башню Ведомства Стратегической Безопасности – «пропел» Валькзиор. – И кому как не нам с вами, Леди Элиана, примите моё почтение и восхищение, видеть ход событий кристальным взором и понимать, что они могут обещать нам прекрасные возможности. Возможности наслаждения красотой космической бесконечной игры.
