Работа над кодификацией еще лишь начиналась, когда Николай задумал не только упорядочить законодательство, но и вообще разобраться в состоянии дел в доставшейся ему по наследству России. Мысли об этом пришли к нему еще во время следствия над декабристами, но потом все чаще и чаще возвращались, совершенно овладев им, после того как он отправился на коронацию.
Итак, в Москву на коронацию направлялся не случайный, плохо подготовленный к предстоящей ему роли, человек, как любили изображать Николая Павловича многие наши историки, а уже достаточно опытный военный и государственный деятель, немало повидавший за свою тридцатилетнюю жизнь, неплохо образованный, знающий основы дипломатии, лично известный многим европейским монархам, – и что весьма важно – единственный из всех членов российского императорского дома, у кого на тот момент были законные дети – сын Александр – будущий император и дочь – Мария, через которых устанавливалась связь династии Романовых с европейским коронованным миром.
Этот коронованный мир, придававший немалое значение родственным связям императорских, королевских и княжеских владетельных домов, уже в 1816 году негласно признал Николая единственным реальным наследником российского престола. И потому ни в одной европейской стране не возникло вопроса о законности предстоящего в Москве коронационного акта.
Подтверждением тому было и то, что на церемонию венчания на царство в Россию прибыли иностранные делегации, возглавляемые «персонами первого градуса». Полномочным послом Франции был маршал Мармон, герцог Рагузский, оборонявший в 1814 году Париж, а главой делегации Англии был герцог Веллингтон – единственный в истории военачальник, имевший звание фельдмаршала шести государств – Португалии, Испании, Англии, Пруссии, Нидерландов и России11. 28 апреля 1814 года он был награжден орденом Георгия Победоносца 2-й степени, а 8 июня 1815 года – 1-й степени. Кроме того, он был и кавалером ордена Андрея Первозванного. И так как со 2 ноября 1818 года был и российским генерал-фельдмаршалом, то Николаю не оставалось ничего иного, как назначить Веллингтона шефом пехотного Смоленского полка, именовавшегося с 1826 по 1852 год «пехотным герцога Веллингтона полком». Австрию представлял родственник императрицы принц Гессен-Гомбургский, Пруссию – ее же родной брат, принц Карл Прусский.
Непонятно по каким причинам, но на коронацию Николая не был приглашен Константин. Он долго колебался, ехать ему или нет, но все же поехал, не зная даты коронации. Он выехал из Варшавы 10 августа и на станциях велел спрашивать, едущих из Москвы, была ли уже коронация или нет?
Константин приехал в Москву 14 августа и направился в Кремлевский дворец, где остановился Николай. Оттуда братья отправились к матери, расположившейся во дворце графа Разумовского, и потом до самой коронации почти не разлучались. В Москве, в ожидании коронации, Константин был скучен и с нетерпением ждал окончания торжеств. 22 августа коронация состоялась, а через два дня Константин уехал в Варшаву.
В день коронации, Николай во избежание путаницы, которая могла бы возникнуть впоследствии, несомненно, под влиянием недавно произошедших событий, велел опубликовать манифест об объявлении Михаила Павловича цесаревичем, с передачей затем права наследования престола старшему сыну Николая – Александру – по достижении им совершеннолетия. Тогда же были оглашены и еще два именных указа – о смягчении наказания «государственным преступникам» и о предоставлении возможности бывшим дворянам, лишенным дворянства и сосланным в дальние гарнизоны рядовыми предоставить возможность «отличной выслуги» в полках Кавказского корпуса с перечнем имен активных участников восстания 14 декабря 1825 года.
