Царство. 1955–1957 - страница 19

– На перевозках деньги потеряем, – заметил приглашенный к дискуссии Анастас Иванович Микоян.

– Хер с ними, с деньгами! – изрек Хрущев. – Суть не в деньгах, суть заключается в единстве народов. Тут нефть добывают, на другом краю перерабатывают, а потом в самые дальние уголки бензин и мазут везут. В едином экономическом пространстве смысл, понимаешь?!

– Без ликвидной экономики ни одно государство не просуществует, на ослах, что ли, будут бюджет наполнять? – возразил Микоян.

– Денег, конечно, получим меньше, но если подобная модель сложится, любой национальный бунт будет обречен. В каждом народе имеются подстрекатели и подонки, те, кто спокойствие, мир и дружбу ни во что не ставят, они-то и сбивают с панталыку. В семье, как говорится, не без урода. А если будет, как я задумал, этого урода граждане собственными руками в порошок сотрут, не потребуется ни милицию вызывать, ни госбезопасность беспокоить!

Никита Сергеевич мечтал каждому гражданину привить любовь к Родине, вселить в сердце гордость за свою бескрайнюю многонациональную непобедимую страну.

– Это сейчас тихо, – обращаясь к Микояну, добавил он, – а чуть зажрутся, загордятся, знаешь, какие страсти в башке запрыгают? Но к тому времени страна у нас будет, как розетка со штепселем – вместе работает, а по отдельности – фиг!

Екатерина Алексеевна сняла перчатки и небрежно бросила их на столик у зеркала.

– Валера! – позвала она.

Никто не отвечал. Взглянув в зеркало, женщина поправила непокорный локон, который налезал на лоб, и по застеленной ковром лестнице стала подниматься на второй этаж.

– Валера! – снова повторила она и открыв дверь в спальню, наконец увидела обожаемого Валеру, который лежал в постели.

Мужчина лениво потянулся и проговорил:

– Спал.

Одеяло до пояса прикрывало мускулистое тело. Валерий протянул руку:

– Иди ко мне! – он потянул ее к себе и опрокинул на кровать.

– Задушу тебя! – навалившись на Екатерину Алексеевну, выдавил Кротов и принялся ее целовать.

Через полчаса они ужинали. На Валере был синий спортивный костюм олимпийской сборной. На руке, подчеркивая счастливое благополучие, красовались золотые часы на широком браслете.

– Почему не ешь? – спросила Фурцева, проглотив последний кусочек отварной телятины.

– Неохота.

Валера уже полгода числился заведующим архивным отделом в Правлении Всесоюзного общества «Знание», которое рассылало по стране лекторов, повествующих о достижениях советской науки и техники. Суть лекций сводилась к пропаганде социалистического образа жизни. Попав в здание Политехнического музея, где располагалось общество, Кротов получил просторный кабинет и четырех сотрудников в придачу, но скука на новой работе была смертная. Заваленный грудами требующей рассылки литературы, архивный отдел сортировал брошюры, писал отчеты и составлял планы на будущее.

С прошлой недели Кротов пошел на курсы повышения квалификации в Институт Марксизма-Ленинизма, но сидеть на лекциях оказалось еще невыносимей. Повысить квалификацию в столицу приезжали лекторы со всей страны. Командировочные селились в общежитии и моментально разбредались по городу. Приезжие без конца носились по магазинам, скупая всевозможные товары, так как на периферии купить вообще было нечего, а в Москве появлялась возможность хоть что-то ухватить. В Институте Марксизма-Ленинизма порядки были демократичные, присутствия слушателей на учебе никто не проверял, только на общую фотографию курса явка была обязательной. Фотографию эту прикладывали к итоговому отчету. В такой день аудитория набивалась битком. Валера решил вообще не торчать на бессмысленных занятиях, вместо этого он блаженствовал на правительственной даче, ходил на лыжах, парился в бане и, завалившись на диван, пролистывал цветастые зарубежные журналы, прихваченные с работы, вечерами смотрел иностранные фильмы, которые по заявке ежедневно развозились по дачам членов Президиума Центрального Комитета. В Министерстве кинематографии был создан особый фильмофонд. Фонд этот сформировали из многочисленных трофейных лент специально для товарища Сталина, сюда же поступали кинокартины, выходившие во Франции, Италии и Америке, которые втихаря копировали. Кроме товарища Сталина и его гостей фильмы эти никому не показывали. После смерти генералиссимуса кинотека продолжала пополняться, и чтобы в этом деле был порядок, создали Госфильмофонд. Создание такого фонда подразумевало, что советские кинодеятели могли прийти в Министерство кинематографии и посмотреть любой иностранный фильм с целью применения на практике режиссерских приемов иностранных коллег. Но до этого редко доходило, разрешение на просмотр давал министр, а кто к нему по такому пустяковому вопросу пойдет? Отпечатав список имеющихся кинокартин, его разослали по домам членов Президиума, они-то кино и отсматривали. В Институте международных отношений Валера неплохо выучил английский и немецкий, поэтому от переводчика-синхрониста отказывался.