– Я б еще съел! – отозвался Кротов.
– Нельзя, будешь толстый и некрасивый.
– Вку-у-сно!
– Я тут, Валерик, такое дело затеяла, – Екатерина Алексеевна придвинулась ближе. – Как тебе мое белье? – и она распахнула халат.
Белье на ней было фисташкового цвета, в лифчик вшиты кружева.
– Без белья ты мне больше нравишься.
– Ничего ты не понимаешь!
Женское нижнее белье привозили в Советский Союз исключительно из-за границы, в продаже его не было. Перед войной, в ГУМе, в спецателье, пытались шить на заказ, но это – слезы!
– Я в Москве фабрику открываю, где будут делать нарядное женское белье! Удобное, красивое и по цене доступное, – воодушевленно рассказывала модница. – Женщин, Валерочка, надо любить! Я с Никитой Сергеевичем и с товарищем Микояном о такой фабрике договорилась.
– Сиськи, что ль, им свои показывала? – откинулся в кресле Кротов.
– Дурак ты! – обиделась Фурцева.
7 марта, понедельник
Постель была разобрана, Нина Петровна сбила подушки и села на кровать. Супруги готовились ко сну.
– Вот, Ниночка, и завертелось, пошло-поехало! – удовлетворенно приговаривал Никита Сергеевич. – Леня Брежнев первую борозду на целине дал. Побежала, родимая! Надо в Казахстан лететь, своими глазами размах увидеть.
– Рада родит, поедешь! – отрезала мать и достала из тумбочки какую-то склянку.
– Ну да, ну да! – послушно отозвался Хрущев.
Нина Петровна старательно смазывала руки кремом.
– Давай тебе помажу, вон у тебя какие шершавые! – покосилась на мужа она.
– Да не-е-е, не надо.
– Подставляй, подставляй! – велела супруга и, завладев его ладонями, стала втирать крем. – У тебя не кожа, а не поймешь что!
– Потому что я везде бегаю, все трогаю, всем интересуюсь! – разъяснил супруг.
– Потому что ты без перчаток ходишь! Что у тебя, перчаток нет?
– Да есть у меня все!
– Вот и надевай!
Нина Петровна обстоятельно смазала мужу руки и спрятала крем.
– Маленков отставку пережил?
– Зеленый становится, как меня видит. Враг теперь, – вздохнул Никита Сергеевич.
– Напрасно ты его в Президиуме оставил, не простит он свое падение.
– Молотов задвинуть не дал, – приглаживая жалкие остатки волос, отозвался супруг.
– Они против тебя и сговорятся.
– Гнилая кучка! – выпалил Хрущев. – Мы с Булганиным им задницу надерем!
– Смотри, – нахмурилась Нина Петровна. – Пока будешь по казахам разъезжать, они и взбунтуются.
– Ну, с чего ты взяла, Нина, с чего?!
– Взяла! – прищурилась супруга. – Валерию вчера в поликлинике встретила, так она не то что не поздоровалась – в мою сторону даже не посмотрела! А я кто? Никто. Обычная жена. К политическим склокам отношения не имею. А ведь сколько дружили!
– Конечно, ей обидно, недолго Егор в премьерском кресле покомандовал, – тер нос Никита Сергеевич. – Сейчас хоть толк от Совета Министров есть. А раньше: это нельзя, это рано, это подумаем – и резинка тянулась. Стране, Нина, жить надо, не на месте топтаться! Мы уже сейчас рывок по жилью дали. За два месяца сколько новостроек развернули? Очумеешь сколько! А то как получалось – в Москве квартиры строим, а в других городах – кукиш! Опять у нас Москва на особом положении. Люди-то везде одинаковые, советские, и в Минске, и в Улан-Удэ, и в Урюпинске! Так почему, спрашивается, там жилье трудящимся никто не дает?! Им что, в Москву бежать, чтобы квартиру получить? Сейчас, Ниночка, повсеместно строить стали, и народ это сразу оценил, – стоя перед женой, вещал Никита Сергеевич. – Не поверишь, как дело завертелось!
