Я молчала. Изо всех сил молчала, но не сдержалась. Не от обиды из-за несправедливых обвинений, а от злости на глупость соседей.
–Хватит! – Я открыла глаза. – Ты, – ткнула пальцем в сторону Верки. – Буренка твоя померла, потому что лекарство ты ей так и не дала. А ваша дочь, – я перевела взгляд на Прасковью, которая в тени дерева у чьего-то забора приводила в чувство Агафью, – была не жилец. Я знала, что не могу ее вылечить, и бабушка моя тоже знала, поэтому Дарья попросила хотя бы облегчить ее боль. Почему умер ее муж – не представляю, он к нам за помощью так и не пришел!
Я вдохнула и выдохнула, оборачиваясь к Петру.
– А ваша Зоська жива благодаря моей бабушке. Знаю, что вы Клавдию не любите, но теперь можете спать спокойно: бабушка умерла на днях. Я здесь единственный человек, умеющий лечить. Хотите повымирать все к чертям собачьим? От чахотки, тифа или обычной простуды? Так вперед! Сжечь меня хотите? Ничего не имею против! Давайте, разводите костер. Я лучше в пламени исчезну, чем еще хоть один день рядом со всеми вами проживу.
Я замолчала, восстанавливая дыхание, и возгласы в толпе тоже стихли. Бабы стали переглядываться, мужики головы да бороды чесать.
Чего я и ожидала – больше никому не интересно требовать моей смерти, когда я сама о ней попросила.
Петр посмотрел на меня, как и раньше, без каких-либо эмоций во взгляде, и обратился к народу:
– Анка виновна в колдовстве против Кузьмы. Что есть, то есть, отрицать не стану. Казни не будет, но лишь потому, что благодаря силе, что пришла из-за Туманной завесы, жива моя единственная дочь. Зося.
Староста махнул рукой влево, и из-за притихших наблюдателей вышла светловолосая девчушка.
Лет десять ей сейчас, точно не помню, а выглядит на пять – такая хрупкая.
Зося глянула на меня огромными карими глазами, с любопытством и немного – со страхом.
– Дочка моя могла умереть, – продолжил Петр. – Каким чудом Клава ее спасла, не знаю, но благодарен ей. Магия то была, колдовство ли – неважно. Моя дочь жива, и это главное.
Зося смущенно улыбнулась отцу и снова спряталась за спины.
– А что, про жену свою ничего не скажете? – вышла в круг Софья.
До этого момента я не видела свою бывшую подругу среди собравшихся, поэтому удивилась. Думала, она не пришла. Отсиживается дома, как и Кузьма.
– Как Ефросинья померла, почему ее не спасли, и кто пытался спасти? Да если бы не Анка, то Ефросинья была бы жива! – Софья всплеснула руками.
– Молчать! – рявкнул Петр. – Ни слова о Фросе. Она рожала Зоську больше суток, и это был первый раз, когда Клава спасла мою дочь. Моей жене пятидесятый год шел, ей и без родов до смерти немного оставалось. Зося наша – поздний ребенок. Настолько поздний, что нет ничего удивительного, что Ефросинья не пережила роды.
– Ты что же, Анку защищаешь? – ахнула Лукерья. – Ее мать столько народа перебила! Петр, ты совсем рассудка лишился, что ль? Забыл, что тут мать ее устроила? Яблочко от яблоньки, как ты знаешь…
– Хватит, – рыкнул староста. – Защищаю я Клавдию. Но и Анку обвинять в чем ни попадя не позволю. Каких дел натворила, за те и будет расплачиваться. Значит, так. – Петр вновь повернулся ко мне. – Анка, ты свободна. Но чтоб в деревне тебя больше не видели. Даю на сборы время до утра, а потом иди куда знаешь.
Староста говорил что-то еще, а я смотрела на Лукерью. Что она несет?.. Что значит «Мать ее столько народу перебила»? Бабуля рассказывала, что Безликие приходили в Костиндор до моего рождения, и тогда здесь случилось непоправимое. Погибло несколько человек, Туманная завеса разрослась еще больше, охватив практически все доступные нам земли…
