А вот услышала почти сразу.
Вдалеке, где раньше и начиналась граница завесы, раздался топот. Не люди то бежали – кони.
Сердце забилось быстрее то ли от страха, то ли от счастья. Я все стояла и ждала, а топот становился громче и громче.
Безликие мчались на своих туманных лошадях во весь опор. Им хватит нескольких мгновений, чтобы достигнуть того места, где все еще в ужасе кричали люди, не нашедшие дороги. Кто-то бился о заборы в поисках калиток, кто-то рыдал и просил вытащить его из-под рухнувшей постройки. Не мертвые, но уже и не живые.
Безликие живых не оставляют.
– Мама! – крикнула я без всякой надежды, когда девочка на моих руках перестала звать папу – она теперь тоже вслушивалась в дрожь земли под копытами лошадей.
Что-то подсказывало мне, что зря я стою на месте. Не зная, что находится вокруг, я рискую быть затоптанной.
И я снова кинулась туда, куда направлял внутренний голос. Меня словно тянуло в одну только сторону, как мне казалось – к родному дому.
В какой-то момент я рухнула в овраг, который был далеко от моего дома, – я видела его не раз, часто ходила к нему. Кубарем скатилась вниз и вскрикнула от боли: раненая рука напомнила о себе.
Ржание лошадей и их топот теперь звучали вдалеке. Людей и вовсе не было слышно.
Все еще прижимая к груди ребенка, я поднялась на колени. Дрожа от усталости и холода, судорожно погладила девочку по голове… Пальцами наткнулась на что-то мокрое и липкое, но в темноте не разобрать.
– Ты меня слышишь? – негромко позвала я дитя. – Малышка?
Девочка молчала. Больше не звала папу, не стискивала мою шею ручками. Ее головка безвольно повисла.
Под моими ладонями тело ребенка нагрелось – ничего не видя, я могла полагаться только на внутренние ощущения, но требовалось успокоиться. Сделать это было крайне сложно. Сердце все еще заходилось в бешеном ритме, да и дышала я с трудом, хватая ртом воздух, но почти не получая его в легкие.
Я села на землю, положила девочку себе на ноги и дотронулась до ее грудной клетки. Чуть не вскрикнула от радости, когда под пальцами забилось сердечко.
Она просто без сознания, вот и все!
– Держись, милая, я тебя спасу, – шептала я. – Только держись, ладно? Тьма скоро рассеется. Как только Безликие очистят территорию…
Я осеклась, осознавая, что Безликие сейчас и впрямь не лошадей пасут. Они носятся по деревне, втаптывая ее в грязь вместе с постройками и людьми. После них ничего не останется – только голая, будто выжженная земля.
Перед моими глазами словно воочию замелькали лица соседей, всех до единого, даже Кузьмы. Деревенские немало моей крови попили, но смерти я им не желала: у каждого есть дети, а дети не должны расти без родителей. Да Безликие и детей не пощадят, так что, возможно, как раз родители потеряют своих чад.
Демоны разбираться не будут, кто есть кто, сметут с пути и думать об этом не станут.
Что до Кузьмы, то с ним я должна свести счеты сама. Страдать он будет или умрет, неважно. Важно, чтобы от моей руки.
Платье пропиталось сырой грязью, а я не смела пошевелиться, чтобы не навредить ребенку еще больше. Ощупывала осторожно, но кроме кровоточащей раны на голове других не обнаружила. Ну и хорошо. Головку я подлечу быстро и без магии, вот только света бы мне да до леса дойти. Мой дом наверняка пал как и другие, и тех скромных запасов трав, что я выбрала из бардака после прихода Лукерьи, думаю, больше нет.
