На сцене, среди хаоса, музыканты, поняв всю серьезность ситуации, поспешно покидали свои места. Барабанщик бросил свои палочки, гитаристы, сбросив инструменты, ринулись в закулисье, их лица исказил страх и ужас. Музыка, которая несколько мгновений назад заполняла пространство зала, оборвалась резким хлопком – кабели и усилители горели, сцена превращалась в хаос.
Кричали зрители, в панике открывались боковые двери, но дым и огонь продолжали распространяться с угрожающей скоростью, сжигая всё, что казалось вечным в свете софитов.
Огонь разыгрался не на шутку, весь огромный занавес теперь был объят огнем. Люди ринулись бежать прочь от сцены, в рядах началась паника. Толпа бежала к выходам, спотыкаясь и запинаясь о тех, кто упал. Те, кто упал на бархатные ковры, пытались подняться, но вновь падали на пол простирая руки вперед. Люди, бежавшие в толпе, наступали им на руки, запинались о них словно о невидимый барьер и тоже падали.
Женщины визжали, где-то раздавался детский плачь, мужчины ругались и распихивали изо всех сил обезумевшую массу, чтобы протиснуться как можно скорее к выходу. Началась ужаснейшая давка. Люди словно освирепели.
В самом начале, когда та же самая толпа только пришла на концерт давка была похожа на ту, что была и сейчас, но она была куда более цивилизованна, чем теперь. Масштабы происходящего хаоса поражали и даже пугали. Люди словно превратились в зверей и забыли кем они были прежде. Когда жизни угрожает опасность, люди способны на многое.
Проход к выходу был забит толпой и к дверям просто невозможно было пробиться. Один толстый мужчина лет сорока семи словно шар для боулинга распихивал всех на своем пути. Некоторые успевали пробежать за ним, пока путь был свободен, но тут же толпа заполоняла пространство и бежать уже было некуда. Женщина у входа, принимавшая билеты, поначалу пыталась унять и успокоить паникующих людей, но ее вытолкнул в коридор тучный мужчина. Женщина вылетела в коридор словно пробка, упала на пол и разбила очки. Толпу уже было не унять.
Толпа пыталась протиснуться в узкие двери, одну женщину зажали, и та издала страшный визг. Одного мужчину, пробивающегося к дверям, оттащила за волосы и отбросила назад чья-то огромная рука. Начиналась настоящая бойня. Все пытались покинуть зал как можно скорей. Дым окутал все вокруг. Можно было разглядеть что-нибудь только на расстоянии вытянутой руки.
Наконец толпа протиснулась в двери и стало немного свободнее. Люди бежали по лестницам и спотыкались, катились кубарем по ступеням.
Сцена полыхала огнем, превращая зал в хаос и ужас. Языки пламени жадно пожирали всё на своём пути, как ненасытные хищники, устремляясь от бархатных занавесов к старинным коврам. Они карабкались по стенам, взмывая вверх, словно живые существа, и с каждой секундой огонь становился всё сильнее, неумолимо расширяя свою территорию. Горящие ошмётки ткани и дерева кружились в воздухе, как мрачный дождь, оседая на креслах, которые мгновенно вспыхивали. Казалось, огонь брал под контроль каждую частицу пространства, не оставляя шанса на спасение.
Пламя перекинулось в зрительный зал, и теперь полыхали ряды мягких кресел, которые мгновенно загорались, словно сдавшись перед натиском огненной стихии. Чёрные клубы дыма заполнили помещение, смешиваясь с ярким светом огня, делая воздух невыносимым. Крики паники и хаоса разносились эхом по залу, но заглушались ревом пламени. Это было зрелище, от которого невозможно отвести глаз – гораздо зрелищнее и пугающе завораживающе, чем любое выступление, включая концерт певицы Элизабет Грин.
