Дергается, отшатывается, как от удара, когда едва-едва провожу ладонью по ее лицу.
– Влад, - распахивает глаза и вроде смотрит без страха и ужаса, а все равно, - вся будто в комок сжалась.
– Тихо. Тихо, девочка, - сбрасываю с себя одежду, укладываясь рядом.
Зарываюсь в волосы лицом, втягиваю в себя этот безумный аромат морозной свежести. Такой она для меня и есть, такой была с самого начала и осталась, - чистым нетронутым снегом. Которым любоваться хочется. И дышать. И не надышишься.
Током по венам, когда опускаю руку на живот. Прижимаю к себе, - спиной, всей кожей и выдыхаю наконец расслабленно.
– Моя… - шепчу, стараясь не накинуться, слегка царапая мочку уха зубами.
Черт, даже если бы мне не нужно было ее держать рядом, чтобы защитить, я бы ее украл.
– Влад…
Теплая такая со сна, такая трепетная.
Скольжу руками по груди, и вся мурашками покрывается.
Черт.
Пару часов поспать хотел, но в крови уже бешеное пламя. С ума меня сводит и даже не понимает этого. Ни одна опытная профессионалка не сводила. А она – вот этим всем своим волшебством, - нежностью, невинностью, дыханием, что срывается, а она старается спрятать, не показать. Всем с ума сводит.
– Даша, - рычу, опрокидывая ее на спину. Нависаю всем телом, слегка придерживаясь на руках.
Раздирает от бешеного желания.
Резко распахиваю стройные ноги.
Впиваюсь в розовый нежный сосок, чувствуя, как из самого горла вырывается неуемное рычание.
Это запредельно.
Внутри все гудит, и ревет, будто готово взорваться.
Ни одной женщины в своей жизни так не хотел, ни разу, никогда так не накрывало.
– Даша, девочка моя, - поднимаюсь поцелуями выше, по шее, еле удерживаюсь, чтобы не вгрызаться в белоснежную шелковую кожу, но все равно оставляю следы. – Маленькая моя, желанная…
Сминаю рот, чувствуя, как накрывает окончательно. В глазах темнеет, все тело напряжено до невозможности. Каждым нервом, как оголенным проводом. К ней прикасаюсь, всей кожей втоптать в себя хочется. И мало. Так мало, что взреветь сейчас готов. Один черт знает, как не набрасываюсь, чтобы взять – жестко и резко, чтобы вбиться в нее сразу же, с разгона. Быть в ней. Это не желание, это уже какая-то чертова потребность. Как воды напиться – жадно, заглатывая, - так и в нее хочется. До выворота в суставах.
Но, нет, не могу. С ней так нельзя.
– Даша? – с рыком отрываюсь от губ, поймав губами ее тихий всхлип. – Что, девочка? – осторожно провожу пальцами по уголку глаза, где затаилась слезинка.
– Что случилось? Тебя кто-то обидел?
– Нет, - выдыхает, мотая головой. Зажмуривается. Губу закусывает.
– Говори, - я уже по-настоящему рычу. Черт, все планки рядом с ней срывает. Если кто-то посмел… То это жесть. Я же голыми руками сейчас рвать на части буду.
И это – ни хрена не просто слова. Я руками раздирал и не за такое. Какой безумный смертник девочку мою посмел обидеть?
– Говори, - хватаю за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. – Что, Даша?
– Ничего, Влад. Все в порядке, - тихо лепечет и даже улыбнуться пытается. Но так жалко и неубедительно, что мне эту фальшивую улыбку прямо силой стереть с ее нежного личика хочется.
Больше всего в жизни я ненавижу ложь.
В любой ее форме. Даже в виде утешения или врачебной тайны.
Все проблемы настоящие вырастают из нее, из маленькой лжи. Она убивает и губит. Именно ложь приводит ко всем катастрофам в жизни.
